— Сынок, мир жесток, ты сам это знаешь, ты прошел войну плечом к плечу с гоблинами. Почему тогда не думал о жестокости мира, когда вы истребляли другую расу?
— Они сами обрекли на смерть ведь, я не мог понять, как могут жить такие чудовища... — закрыл глаза и покачал головой Шанса. — А теперь нахи в роли этих самых... чудовищ. Хранители мира... Хуул, ты опять меня спасать расу привел?
Сансар провел с девочками половину дня, вечер и ночь. Они жались к нему как маленькие замерзшие мышки. Детки, малышки, в гнезде до десяти лет их никому не показывают, слишком они уязвимы. Нет, срочно нужно принимать род Певерелл и переносить туда гнездо.
На следующий день Шанса сделал троих себя: одного отправил на занятия, а сам во взрослом виде сида отправился с отцами в Гринготтс. Сансар в это время нянчил своих головастиков.
— Что? — подпрыгнул на месте как мячик Гроххчин. — Херррррррр-ше, — начал заикаться он. — Эт-то же подвластно богам...
— Грохх, нет, нужна практика. И я только начал пробовать.
— Херр-ше, не ббббудет ли наглостью просить Вас разрешить проверить? Я мигом туда и обратно. Вы ч-ччем там занимае-тесь сей-се-сей-час?
— Грох! Приди в себя! На тебя смотрят предки! Почему ты заикаешься? Ты меня боишься?
— Н-нет. Я... слишком у..уууу-дивлен.
— Грох, иди. А вернешься, чтобы не заикался. И...
Гроххчин уже покинул кабинет.
— Шанса, что ты делаешь с гоблинами? Его удар мог хватить, — пожурил сына Атолло.
— Нет, не может быть... Гоблин и удар? Или инфаркт? Смешно... Они — другие, не может у них этого быть, они — крепче!
Кланяясь, пришел молоденький гоблин в униформе, принес ягодный чай, который так нравился Шансе, и лепешки, напоминающие те, которыми они лакомились в доме Чи-Ёрра. Атолло рассматривал сына. Он столько веков мечтал о нем, а когда неожиданно обрел его, впору было хвататься за голову. Очень трудно справляться с его проблемами в роли человека. Он столько лет прожил простым человеком, а теперь... не пора ли становиться богом? Заглянуть к родственникам в Хаос? Поверхность интересов сына перестала быть плоской. Мальчик растет. Неужели и он бы так развивался рядом с нимбоносными родичами? Откуда, например, мальчишка узнал о делении себя? Этого знания на земле нет и быть не может... Кто из родственников Атолло проявляет интерес к его сыну?
Дверь тихонько приоткрылась и в щелочку протиснулся бледный Гроххчин.
— Херр-ше, — поклонился он и сделал шаг вперед. — Херр-ше, нет... Как мне вас называть?
— Грохх, выпорю, — устало пригрозил Шанса. — Я тот самый Грогзыхх, Сансар, Харри и Шанса. Пойми ты это. Представь, что я — сильный маг! И я, в конце концов, один из Основателей гобли-нэ! Могу я себе позволить некоторые вольности?
— Херр-ше, — выдохнул Гроххчин и упал на колени. — Там... я говорил с обоими... Шанса, второй, отвечал на уроке, спорил с лордом Ноттом. А Сансар... играл с девочками. Хаш и Шиифа позволили мне одним глазком заглянуть. Вы там так смеялись... заразительно... Я потрогал кончик хвоста, он теплый!
— Грохх, не расстраивайся. Не бывает сумасшедших гоблинов, ясно? Приди в себя! Мало вы видели в своей жизни чудес?
— Видели, но это....
Грохх поднялся и пересел в свое кресло. Оно было приподнято, так что гоблин возвышался над посетителями, поэтому он сгорбился и пригнул голову.
— Гроххчин, давайте вернемся к делу. Мы думаем, что Шанса готов принять род Певереллов. Где нужно это делать? Камень в Гринготтсе? — вмешался Атолло.
— Нет, что вы! Нас никогда не посвящали в их родовые дела. Певереллы очень скрытные, все время хранили свои секреты. Мы у них многому научились... Говорили... Это слухи, не более. Так вот, говорили, что каждый наследник проходил знакомство с Магией и Смертью. Именно поэтому многие не выживали... Слишком трудное наследство, большая ответственность и власть. И люди постарались забыть.
— Грохх, люди как раз помнят. Право судить, быть наместником Магии и Смерти — большая ответственность. Ошибешься — ответишь за это. Ладно, мне не привыкать. Когда пойдем? — наклонился к гоблину Шанса.
— Стой, горячий ты мой, — остановил его отец. — На встречу с божественными сущностями нужно идти цельным. Иначе твой визит будет выглядеть неуважительным и пренебрежительным. Выбери момент, когда будешь готов.
— Сегодня перед ужином, — отчеканил Шанса. Девочки в это время могут поиграть с Хашем, Люц и Сев потерпят, не маленькие. — Да, в шесть-начало седьмого. Кто поведет нас?
— Я, — тяжело поднялся Грохх. — Благодарю за доверие, — поклонился он.
В 18:45 они оказались перед серебристыми воротами. Они отливали сизым, напоминая туманную завесу, что бывает в рассветных сумерках. Все вокруг терялось в полумраке. Шанса протянул руку и коснулся ворот, так увидели его спутники. На самом деле кисть погрузилась в клубящийся туман. Несколько мгновений руку лизали влажные струи, имея фантазию, можно было представить, что какой-то зверь обнюхивает ее, пробует на вкус языком и оценивает: свой или нет...
Проверку он выдержал, завеса дрогнула и истаяла. Шанса оглянулся на спутников. Отец выглядел невозмутимым, только решимость горела в глазах, гоблин же бледностью сравнился с молодой листвой, того и гляди начнет закатывать глаза. Шанса взял его когтистую лапу, сжал посильнее и с удовлетворением заметил, как Грохх начал дышать, хрипло, с натугой, но ритмично.
Шанса шагал и старался выглядеть невозмутимым. Существа из тумана носились по дикому парку, взмахивая длинными хвостами. Гости шли по широкой дорожке из гравия, издавая странный шорох. Шанса замечал, что наху здесь ползать не понравится. Вокруг было еще темнее, чем перед воротами, впору бояться. Шанса вспомнил сказку про аленький цветочек, они сейчас как припозднившийся купец пробирались к дворцу. Шорохи, треск сучьев, вскрики сов и других птиц нарушали предрассветную тишину. Шанса был уверен, что едва он примет Род под свою руку, рассвет не заставит себя ждать.
Они шли и шли, дорога не кончалась, Шанса уже не чувствовал своих спутников рядом. Гоблин и Атолло вдруг обнаружили себя в одиночестве, только дорога стелилась под ногами и слышался шорох камешков, сдвинутых невидимой ногой. Каждый думал о том, что время игр и легкомыслия прошло. Атолло признался, наконец, самому себе, что все эти годы прятался от родичей, лелеял обиду и трусливо обвинял их в предательстве. Нежданный сын смело смотрел вперед и заставил отца окинуть свою жизнь взглядом и захотеть сделать новый шаг. Атолло хотел учить сына, а получилось... Шанса наставляет его. Он мог бы учить мальчишку, но сам отказался от знаний, спрятался от своих родичей. Атолло выпрямился, высоко поднял голову. Что же, он готов двигаться вперед, набрался мужества взглянуть в глаза сородичей, согласен вкусить их мудрости...
Гроххчин из последних сил шагал вперед. Мысль, что он опозорит предков, не давала упасть на колени. Упорство истинного гоблина гнало его вперед, несмотря на сгустившуюся темноту. Херр-ше исчез где-то впереди. Херр-ше, Грогзыхх, маленький мальчишка, оставшийся сиротой и не смирившийся с судьбой раба. Он мог возненавидеть наставника-гоблина, который не был добр к ученикам. Один среди врагов. Вот достойный пример. Он сын и внук ученика Грогзыхха. Учитель оставляет в воспитаннике кусочек своей души, значит он, Грохх, не имеет права позорить своего духовного отца, своих предков, выстрадавших право на жизнь. Невысокий и немолодой гоблин выпрямил спину, расправил плечи и увереннее зашагал вперед. Страхи пусть остаются за спиной, так говаривал его прадед, открывая огромный неподъемный фолиант, чтобы учить внука своего сына.
Шанса тоже преодолевал свой путь. Ровная дорога кончилась и начались камни, валуны. Он не долго думал, легко принял тело наха и заскользил по гладким и не очень поверхностям. Плотная, очень прочная змеиная кожа отлично справлялась, змеиное зрение, обоняние чуткого раздвоенного языка давали ясную картину окружающего. Повеяло влагой, и вот он стоит уже на ступеньках, уходящих в воду. Озеро раскинулось перед ним, берег напротив сливался с туманом. Наху тяжело плыть, хвост слишком тяжелый... Или нет? Шанса ведь не пробовал.