Я вошла в кабинет, абсолютно не готовая к встрече, не представляя, что стану говорить, и даже втайне не ожидая увидеть перед собой рыжую девицу. Я ее и не увидела.
— Что вам? — рявкнула мужеподобная гарпия в совершенно ужасном, невероятном полосатом костюме, сидевшая за столом, и с недоверием окинула меня взглядом.
В чем это она меня заподозрила? В желании выдать себя за пенсионерку? Украсть коробку скрепок? Выпросить субсидию?
— Моей бабушке… — начала я и не успела закончила.
— Адрес. Фамилия, — перебили меня кратко и резко.
Я назвала. Она быстренько набрала что-то на клавиатуре компьютера и сразу потеряла ко мне интерес:
— Нет такой. Следующий.
— Как это — нет такой, когда есть? — возмутилась я.
— Где прописана?
Я повторила.
— Так дом пять или пятнадцать?
— Дом пять, квартира пятнадцать.
— Что вы мне голову тогда морочите?
— Извините, я перепутала.
Не нарочно же.
Пощелкав мышкой, гарпия кинула:
— Ну?
— Что? — переспросила я озадаченно.
— Что хотите?
— К моей бабушке приходила девушка из вашего отдела. Рыжая с веснушками. Принесла материальную помощь.
— Никакой помощи у нас по домам не разносят, и рыжих девушек у нас нет.
— Послушайте, этого не может быть. Она приходила из вашего отдела. А тушенка была просрочена, ее есть совершенно невозможно.
— Вы что, глухая? У нас по домам никто ничего не разносит. Людей не хватит, чтобы всю Москву обойти.
— Как же так, — настаивала я, — кто-то приходил.
— Почем я знаю. Ваша бабка умом тронулась, ей всякое мерещится. Или купила сама испорченную тушенку по дешевке, теперь прикидывается, признаться боится.
— Это точно, что от вас никто не приходил?
— Да что вы пристали ко мне со своей тушенкой? Видали очередь? Никакой тушенки мы не выдаем. Следующий, — опять рявкнула владычица кабинета.
В комнату робко заглянул седой старичок с палочкой:
— Можно?
Испытывая чувство вины перед собравшимися в коридоре стариками за то, что отнимаю время (но выхода у меня не было), я покинула кабинет. Послонявшись по управе, заглядывая во все комнаты, делая вид, что ошиблась дверью, я не встретила ни одной рыжей, подходящей по возрасту. Другого результата и не ожидалось. Получила подтверждение своей уверенности в том, что рыжая девица никаким образом не связана с соцзащитой. Теперь можно и удалиться со спокойной совестью.
Ничего не узнав и не найдя, вышла в пыльный, жаркий двор. Но это было ничто по сравнению с улицей, с ее выхлопными газами и раскаленным асфальтом. Поскорее нырнув в спасительное, прохладное метро, я присела на скамейку и достала листок со стрелочками. Пририсовав еще одну от «Соцзащиты», написала «Тупик». Потом поставила знак вопроса рядом с рыжей девицей. Кто же она такая и как ее искать?
Мимо проходили поезда. Останавливались, маня открытыми дверями, сообщали название следующей станции и исчезали.
Если бы на моем месте был следователь Михайлов, сейчас из одного из этих вагонов вышло бы рыжее с веснушками создание семнадцати лет и навело бы меня на след. Но оно почему-то не выходило.
В таком случае оставим ее пока в покое и займемся другими.
Проверив выясненный накануне по справочной адрес галереи «Нео-арт», я прямиком направилась туда.
Зеркальные стекла галереи отражали замученную жарой старую московскую улочку, вяло бредущих по ней полуравнодушных туристов, спешащих москвичей.
Плакат перед входом гласил, что именно сегодня в 13 часов состоится открытие выставки Сергея Петухова.
Еще этого не хватало. Сейчас меня быстренько отсюда вытурят, если вообще пустят. Открытие, как правило, только для своих, а меня, помнится, никто не приглашал.
Я распахнула дверь и вступила в прохладное помещение.
Собственно, галерея и представляла собой один-единственный, к тому же не слишком большой зал, в конце которого была дверь, скрывающая, должно быть, подсобное помещение. В углу — винтовая лестница на антресоль, занимающую примерно четверть зала, отделенную от остального пространства легкой витой балюстрадой. Что там находилось, не знаю, да и не хочу знать.
Мои опасения быть выдворенной оказались напрасны. За час с момента открытия все уже успели изрядно выпить, никто не обратил внимания на вновь прибывшее незнакомое лицо.
Кто-то быстренько сунул мне в руку пластиковый стаканчик с шампанским, предложил бутерброд с засохшим сыром, края которого неэстетично загнулись. Машинально улыбнувшись, я деловито продефилировала вдоль строя довольно уродливых картин.