— Смотри! — рявкнула я на испуганного брата. — Смотри внимательно, Виктор! Вот чем в итоге все закончится – за помощь Гримма мы заплатим Петрой! Нашей милой Петрой, любимой маленькой сестрой. Мы продадим ее монстру! По-твоему, бабулю порадует такая сделка?!
И тогда я впервые столкнулась с настоящим непониманием со стороны брата. Виктор всегда дразнил меня, мы устраивали шуточные поединки и жутко ругались, как и все родственники на свете, но я всегда знала, что Виктор на моей стороне. Он был хорошим братом, если не лучшим. Но тогда он смотрел на меня, точно на ненормальную:
— Ты что такое говоришь? Заплатим Петрой?! Несешь какие-то глупости, Саша!
— Разве не видишь, что я написала?! — мы словно на разные картины смотрели, честное слово. И это тоже ставило в тупик.
— Вижу, причем отлично. Ты изобразила счастливую Петру на крыльце родного дома, а рядом с ней завидного жениха, который, прознав о беде, пришел в чужой дом и предложил помощь, да такую, за которую можно три жизни платить, а он предложил все бесплатно! Любой брат с удовольствием отдал бы за него сестру, и я уверен, о Петре он отлично позаботится.
— Ты знаешь его не так хорошо.
— Ты права. Но мне нравится то, что я вижу.
— Еще летом он собирался ухаживать за мной, — в отчаянии поделилась я, надеясь надавить хотя бы на легкомыслие, — ходил по пятам, цветы собирал…
— Так это все ревность? — не поверил ушам Виктор, даже отошел от меня на шаг. — Ох, Сашка… вот зачем эти сцены – ты ревнуешь! И из-за такой глупости не хочешь, чтобы бабушка прожила дольше? Боги, а я думал, мои сестры воспитаны иначе… что же ты творишь, Саша?! — с нескрываемым ужасом спросил он.
— Да какая ревность! Ты ничего не понимаешь…
— Еще как понимаю. Завтра скажешь бабушке, что согласна на помощь Киллиана Гримма, а после будешь его благодарить. И только попробуй поступить иначе, Александра. Я после такого в жизни на тебя не взгляну.
— Я… — слова брата ранили, да так, что дышать стало трудно. Я же все ему объяснила, показала картину, что грузом висела на душе, а он не стал слушать. В моих фантазиях мы с Виктором должны были вместе прогнать проклятого Гримма прочь, а потом найти способ помочь бабуле, но реальность ударила кулаком в лицо.
— Я все сделаю, как ты хочешь, — тихо пообещала я. — Но поклянись, что не расскажешь Петре о картине.
— Что за условие ты мне ставишь?!
— Поклянись!
— Ох, да не ори ты! Если тебе это так важно – отлично, клянусь! — процедил Виктор неохотно. — Только смысла в этом никакого, написанное пророком не изменить.
— Это мы еще посмотрим, — прошипела я, с ненавистью глядя на картину.
После того разговора сделка с темным Мором состоялась.
Мне пришлось самостоятельно наведаться к Киллиану Гримму (иезуит предусмотрительно оставил адрес) и просить его о помощи. Гримм сообщил, что решение его порадовало, а за бабушку Анну он тревожится, словно за родную, мои рассказы о ней и силе ее характера оставили заметный след в его душе. Бабушку отвезли в частное медицинское учреждение, которое больше смахивало на белоснежный дворец, а вышла оттуда она абсолютно здоровой. Чудо свершилось, бабуля осталась с нами.
Вместе с выздоровевшей бабулей в нашу семью легко влился и Киллиан Гримм, в одночасье ставший всеобщим любимчиком. Брат, подражая Нилу, записал Гримма в лучшие друзья, бабуля добродушно хлопала спасителя по широкой спине и почивала самодельными конфетами и чайными отварами, а Петра… Петра молча смотрела на происходящее, но выражение лица выдавало ее мысли. Уверена, с таким восхищенным обожанием на этого гнуса еще никто не смотрел.
Ну а я… я бессильно наблюдала за тем, как спасенный (ох, с каким сожалением я вспоминала ту роковую ночь!) прочно обосновался в моей семье. Пустил корни, точно неистребимый сорняк. Больше всего меня поражало поведение бабули – уж она-то должна была разглядеть его проклятую Мором душу, но нет, Анна продолжала мило беседовать с Гриммом и с нашим фирменным семейным упорством зазывать его в гости. Тот все предложения принимал с вежливой благодарностью, и вскоре я начала подозревать, что к весне Гримм попросту к нам переедет жить, а любимая семья с удовольствием освободит для него мою студию, а неблагодарную меня погонит прочь. Жизнь медленно превращалась в сюрреалистичный кошмар с Киллианом Гриммом в главной роли.