— Ненавижу.
Ко мне тут же подлетел брат, оттаскивая от Гримма, хотя затевать с ним кулачный поединок я не собиралась. Брат внушал мне что-то, кажется, рядом была и бабушка, но я видела только серые, ледяные глаза врага. Взглядом он обещал расплату.
— Не обижайся на нее, Киллиан, — как могла разряжала ситуацию бабуля, — она не со зла. Отпускать людей трудно, а Петра всегда была нашей любимой девочкой! Мы все будем по ней скучать! — фрау Анна промокнула глаза платочком, впервые позволив себе слезы.
— Я все понимаю, — мягким голосом сообщил враг и, поцеловав бабушку в щеку, отбыл. То ли не желал смотреть на семейные разборки, то ли с трудом сдерживался, чтобы не влепить мне ответную пощечину, при свидетелях это было бы неловко.
А я задала бабушке Анне давно терзающий меня вопрос:
— Если ты так переживаешь, зачем ее отпустила, бабуль? Зачем позволила Петре принять такое глупое решение и уйти неизвестно куда, да еще на целую жизнь?
— Саша, я не вправе держать любимых внуков возле своей юбки, как и ты не вправе командовать сестрой. И я знала, куда отпускала ее, я была там и все видела своими глазами, дорогая. С Петрой все будет хорошо, о ней позаботятся.
— Но как же твои мечты о ее свадьбе, о правнуках?
— То были мои мечты, дорогая.
— Мне кажется, Гримм… он повлиял на Петру. Он заставил ее уйти.
— Или просто рассказал ей о возможности, — влез в разговор Виктор. — Петра сама приняла решение, мы ее поддержали. И ты могла бы побыть хорошей сестрой и поступить так же, а не лезть на Киллиана с кулаками. Стыдно за тебя, Александра! Боги, надеюсь, я никогда в этой жизни не влюблюсь, невыносимо же терпеть такое…
Мне за случившееся стыдно не было, разве что досадно.
Расплата от Гримма не заставила себя долго ждать – уже на следующий день, когда я мирно паковала вещи для переезда в столицу, меня отвлек странный звук. Будто в окно что-то ударило. На улице давно стемнело, бабуля ушла проведать фрау Вагнер, а брат гулял в городе с друзьями, потому звук неожиданно напугал, хотя к трусихам я себя не причисляла. Пока я медленно кралась к окну, удар о стекло повторился. До меня дошло – кто-то кидает камни в окно. Не без опаски выглянув на темную улицу, я увидела знакомую русую макушку. Лицо Делле скрывали тени, отбрасываемые деревьями, но не узнать жениха я не могла.
— Делле? Что ты здесь делаешь? — визит удивил, как и способ меня повидать – что еще за метание камней в окно? Никто не запрещал нам видеться, Делле вполне мог воспользоваться дверью.
— Я… ты можешь спуститься ко мне, Саша? Надо поговорить.
— Зачем мне спускаться? Ночь ветреная, окоченею вмиг! Лучше ты поднимайся.
— Не хочу, чтобы фрау Анна меня видела.
— Так ее нет дома! Заходи скорее!
— Ну… хорошо, — после паузы согласился Делле и завернул за угол дома.
А я побежала открывать дверь, гадая, что же погнало его ко мне на ночь глядя. Сейчас он должен собирать вещи, прощаться с родными. Может, ему не терпелось меня увидеть? Так Делле никогда не страдал резкими порывами, а неожиданные визиты казались ему грубыми и заставляли чувствовать себя неловко.
Впрочем, скоро я получила ответ на все вопросы: выглядел жених хуже некуда. От виска до шеи красовался жуткий порез с каплями запекшейся крови; нос неестественно распух, под глазами наливались синяки; разбитые губы болезненно кривились. Свитер Делле был порван сразу в трех местах, и я боялась представить, что там под ним. Слов у меня тоже поначалу не нашлось – я схватилась за дверной косяк и жалобно охнула.
— Прости, если напугал, — забеспокоился Делле.
— Боги, Делле! Да тебе срочно нужно в больницу! — к счастью, в себя я пришла быстро и за стену держаться перестала. — Идти можешь? Глупый вопрос… подожди здесь, сбегаю за помощью, тут недалеко совсем…
— Нет, подожди, — он схватил меня за руку и поморщился от боли, — больница подождет. Сначала разговор.