— Прямо скажу, твое раскаяние запоздало. Так вот, кухня не только, как ты выразился, не моя стезя. Хуже — я просто ненавижу готовить. Но благодаря холодильнику подруги, еды хватит на целую армию. А меня согревало сознание того, что я готовлю пищу для своего мужчины. Конечно, с формальной точки зрения ты не мой мужчина. Но это в глазах посторонних. Когда я доставала полуфабрикаты из морозилки, то заметила лежавшую на холодильнике газету. Там была твоя фотография и интервью о новой книге. Мне стало жутко обидно, что ты так легко, походя, обманывал меня. К тому же я совершенно не могла понять — и сейчас не понимаю, — с какой целью ты так поступаешь.
Вилли молчал, в голове его проносились тревожные мысли. Как быть? Попробовать действовать по принципу «семь бед — один ответ»? Слишком опасно, тем более теперь, когда девушка и так страдает от его невольной лжи... Тишину нарушила Гизела:
— Все же ты, наверное, голоден. Эти сельскохозяйственные работы должны забирать массу физических сил...
Вилли рассмеялся:
— Зато физическая работа, которая досталась мне сегодня до полудня, прибавила мне сил и привела в восторг. Я не прочь повторять ее регулярно.
— Я тоже. — Девушка зарделась и опустила глаза.
Вилли понял, что неприятную часть беседы можно отложить.
— Думаю, я могу приготовить омлет на двоих позже, ну... после?
Гизела почувствовала его взгляд, подняла глаза и внизу живота у нее начало разливаться тепло.
— Что же ты стоишь как истукан? Конечно, свой омлет ты сможешь сделать после. А что ты еще умеешь кроме омлета?
— Не сомневайся, я многое умею!
— К сожалению, я не могу сказать того же о своих кулинарных талантах!
Оба понимали, что речь идет вовсе не о кулинарных талантах. Гизела не к месту вспомнила Гюнтера, его обвинения в холодности и черствости. Глаза ее погрустнели. Кто тебе сказал, что ты можешь доставить удовольствие мужчине, да еще такому искушенному, как Вилли? — самокритично спросила она себя. Но тут же вспомнила утреннюю сцену на сеновале. Там в объятиях Вилли она, пожалуй, не была похожа на ледышку. Эти воспоминания вызвали на ее щеках густой румянец. Девушка чувствовала, что Вилли внимательно смотрит на нее, и покраснела еще больше. Он догадался, о чем она подумала, протянул руку, поднял ее подбородок и сказал:
— У меня нет записной книжки, в которой записаны имена покоренных мною дам. Понятно?
— Я покраснела не от таких мыслей, — запротестовала Гизела. — Мне стыдно за то, что я так безудержно тебя хочу. Обычно я не бываю столь... озабоченной.
Вилли растрогало это бесхитростное признание.
— Я тоже хочу тебя, сильно и искренне. Слушай, не пытайся все время сохранять контроль над собой и ситуацией.
— Нет, мне нельзя расслабляться до конца. Я не могу доверять полностью даже тебе. Точнее, не тебе, а тому, что я вот так могу сгорать от вожделения, ожидая от тебя того же. Так не бывает! К тому же...
— Все бывает на этой земле... — неожиданно сухо прервал ее Вилли. Гизела заметила, что в его глазах появились злые огоньки, и испугалась, что не к месту сказанными словами могла нарушить установившийся между ними баланс отношений и восприятия друг друга. — Какую мысль ты начала словами «к тому же», а я тебя по-хамски прервал?
— Когда я сказала, что мне нельзя было терять контроль над своими эмоциями и полностью расслабляться, то имела в виду вещи очень простые, житейские. Дело в том, что я не принимаю противозачаточных таблеток, в этом при моей более чем скромной жизни просто нет нужды. А ты, насколько я заметила, тоже не использовал, ну... этого общеизвестного изделия. Правда? — До сознания Вилли никак не доходило, куда она клонит. — Ну что ты так на меня смотришь? Не понимаешь, что у нашего всплеска страсти могут быть совершенно нежелательные последствия? Нежелательные для тебя и, конечно, для меня. Я не готова к тому, чтобы завести ребенка, да еще в таких авантюрных обстоятельствах.
Вот теперь он все понял и испугался.
— Ты считаешь, что могла забеременеть?
— Увы, да. Л мне сейчас родить ребенка по жизни невозможно.
— Да, это было бы огромной проблемой и для меня. — В его голосе послышалось такое отчаяние, что девушка была потрясена. Она знала, что в подобных ситуациях, когда случайная партнерша сообщает о беременности, мужчина, не строящий в отношении этой конкретной женщины никаких планов, бывает ошарашен, злится. Но что-то в интонации Вилли ее просто поразило. Он счел нужным немного углубить тему их разговора. — Я не могу рассказать тебе всего, пока во всяком случае. Но поверь мне: мой испуг — вовсе не страх перед ответственностью моральной, материальной, какой хочешь. Это испуг перед моей преступной безответственностью. Я воспользовался тем, что тебе в тяжелый момент жизни нужна была теплота, ласка, возможность отключиться. Был обязан позаботиться о тебе, а вместо этого...