— Нормально. — сказала я, улыбнувшись через силу. Мои проблемы и терзания, только мои.
— Тяжело тебе девочка, по глазам вижу тяжело.
— Я просто давно не была дома и очень соскучилась.
— Не спорю, душа твоя скучала по сыну и дому. А вот сердце не на месте, оно осталось там, где очень хочет быть. Поэтому и говорю, что трудно тебе.
— Моё сердце уже давно не со мной. Я его давно потеряла, а как вернуть не знаю…
— Просто дай себе время, чему быть того не миновать. Если чему-то суждено случиться — это случится, и не важно, как сильно ты пытаешься от этого убежать. Поверь моему опыту, у меня за спиной аж целых пятьдесят семь лет, из них пятьдесят сознательных, возраст с которого я себя помню.
— А ведь и не скажешь, Маргарита Ивановна, что Вам столько лет.
— Маргарита, просто Маргарита. А можно просто Рита, так даже удобнее.
— Хорошо, а меня можно звать просто Беллой.
— Договорились, есть хочешь? Я приготовила спагетти и фарш с овощами.
— Мммм… Звучит вкусно, буду!
Я с удовольствием съела обед, хотя, наверное, правильнее сказать уже ужин, потом мы поели пирожных. Марк рассказывал без остановки, как они жили без меня и что делали. Маргарита, была всё время тут, они вместе ходили за покупками, она отводила и забирала его из садика. Всё же хорошая няня попалась, а ещё она не рассказала тёте, что я попала в больницу и Марку запретила об этом говорить. Тётя Лера и так слишком много пережила, сейчас она счастлива, так пусть эта сказка продолжается дальше, я не хочу кидать её в самые пучины ада, пусть хоть кто-то будет счастлив. После того как мы поели, я отпустила Риту, она должна и своими делами заниматься.
Марк попросил меня погулять, на что я без раздумий согласилась. Рядом с нами был небольшой парк или сквер, но очень красивый. Марк очень любил там гулять, брал велосипед и вперёд кататься. Мы вышли из подъезда, в лицо ударил лёгкий вечерний, уже июльский ветер, время так быстро пролетело, я вот только вернулась, и был май, а уже конец июля и август на носу. Время неумолимо бежит вперёд и утекает сквозь пальцы.
Придя в парк, я села на скамейку, а Марк залез на велик и начал нарезать круги. Иногда катался вперёд, а потом назад. Тут ко мне подсел мужчина, он был в возрасте, лет шестьдесят, наверное.
— Извините, можно присяду? — спросил он. Я повернулась и наткнулась на тёмно-карие глаза. Черты лица были мягкие, можно сказать домашние, курносый нос с горбинкой, гусиные лапки в уголках глаз, они стали ярче, когда он улыбнулся. В седых волосах, что были зачёсаны назад, проскальзывали, чёрные пряди волос. Он смотрел на меня добрым взглядом, стоял и ждал, когда я разрешу. Подтянутый, хорошо одет в джинсы и футболку, ничего потасканного и вытянувшегося. Ростом был на голову выше меня.
— Конечно, присаживайтесь.
— Спасибо, ваше чудо?
— Моё.
— Шустрый малый, я вас здесь не первый раз вижу. Он любит кататься здесь и вы всегда вдвоём, а где отец? Простите старика за вопрос.
— Ничего страшного, — ответила я, чуть-чуть улыбнувшись, — мы расстались, когда я была ещё беременна. С тех пор не общаемся.
— И он совсем не интересуется сыном? Он же такой чудесный ребёнок.
— Я ему о нём ничего не сказала. — честно ответила я, зачем что-то придумывать?
— Почему? — удивился он. — Неужели вы думаете, он был бы не рад ребёнку?
— У него другая жизнь и я не хочу её ломать.
— А сын разве не спрашивает про отца?
— Однажды спросил.
— И что вы ему сказали?
— Правду, я не стала обманывать. Просто сказала правду, что мы разошлись и больше никогда не виделись, потому что мы идём разными дорогами и вряд ли пересечёмся. Влезать в чью-то жизнь спустя столько лет молчания и тишины, это грубо и эгоистично.
— Могу задать ещё один вопрос, вы уж простите любопытного старика. А вы пробовали сказать ему о нём? — сказав это, он кивнул на Марка.
— Нет, не пробовала.
— Тогда почему вы так уверены, что он не будет рад сыну, и что вы разрушите чью-то жизнь? Может, как раз сейчас она рушится на мелкие осколки? А ребёнок даст стимул жить дальше и восстановить всё, что было потеряно.
— Откуда такие мысли? — спросила я удивлённо. Да и сама не могла понять, почему я это всё ему рассказываю.
— Этот ребёнок рождён в большой любви и не говорите, что это не так. — покачал он головой, когда я хотела возразить. — Я повидал в жизни немало и могу с уверенностью сказать, что вас любили, очень сильно, да так, что дыхание перехватывало. И вы любили, потому что такие светлые дети могут появиться от большой любви. Вы сами себя вгоняете в запреты и сами запрещаете себе быть счастливой. Просто подумайте над этим. Ох, боже мой, время-то вышло, мне пора бежать, увидимся ещё, девонька…