– Не они первые, – миролюбиво заметил я. – Первое баночное пиво, между прочим, открывалось консервными ножами.
– Не устоял я, Артем, – покаялся Крюгер. – От усталости окисляются контакты, и их приходится постоянно протирать спиртом. Так вот, о смерти жильца из восьмой квартиры эти двое уже слышали. Один из них проживает в десятой, другой – в двенадцатой. У одного – лодка, у другого – снасти: объединяют усилия, уезжают на пару ночей в верховья Уштыма: там таймень, налим, муксун. И самое интересное, что вчера ночью эти ребята опять корпели над своей техникой! Протянули переноску, засиделись – не вязалось у них чего-то. Дом уже спал, никто не шатался. И вдруг на втором этаже вспыхнул свет! Борисыч и говорит: ни хрена, мол, себе, полвторого на часах, куда это Васильич подпрыгнул? А потом видят, кто-то шторку задернул, свет горит, а за шторками тени колышутся.
«И мертвые с косами», – подумал я, невольно покосившись на дверь.
– Сколько теней?
– Две, не больше. Специально не подсчитывали, но сегодня вспомнили и пришли к согласию. Слышимость была неважная, но старикам показалось, что Грушницкий удивленно воскликнул. А потом что-то громко сказал. А потом заткнулся.
– А потом умер, – вздохнул я. – Леденящий триллер, Крюгер. Дальше-то что было?
– Мои собутыльники особенно не заостряли, своих дел невпроворот. Пришел запоздалый гость, посидели, разошлись... Свет горел минут десять. Потом потух. Зачем привлекать внимание? Уходя, гасите свет и все такое.
– Ладно, – вздохнул я. – Ты в райотдел?
– Так не вечер еще, – испугался Крюгер. – Потолкусь еще немного, может, дополнительной информацией обрасту.
Вечные муки пьющего человека: хорошо бы трезво оценить ситуацию, но когда? Пока я выслушивал доклад подчиненного, в кабинете нарисовался Венька Лиходеев. Когда я положил трубку, он со скорбной физиономией сидел за своим столом и пилил перочинным ножиком конскую колбасу. Под локтем находился пакет с молоком.
– Ты откуда? – спросил я.
– Оттуда... – прошептал Венька. Меланхолия заела парня. Дожди всему виной. Мы молчали несколько минут, потом Лиходеев тихо-тихо сказал в пространство:
– А мы ведь с Настей до сегодняшнего дня целую неделю не ругались...
– Поссорились, что ли? – удивился я.
– А сегодня ночью сцепились... – Венька захлопнул ножик, ударил локтем в молоко и ловко перехватил его на излете. – Будешь колбасу?
– Не буду.
– Почему? – удивился он.
– Не ем колбасу. И никогда не предлагай.
– Понятно, – ухмыльнулся Венька. – Люди, знающие, как делают колбасу и законы, никогда не едят колбасу и не пользуются законами... Тогда слушай. Алексей Васильевич Грушницкий появился в этом городке примерно десять лет назад. Купил квартиру, прописался. Ни одного документального свидетельства, откуда прибыл. Коллегам говорил, что жил и работал под Костромой. Отбывал в молодости наказание, не скрывал, но данную тему в разговоре не поощрял. Человек незлобный, спокойный, скрытный. Но может сорваться. Четыре года назад ударил подчиненного, по халатности которого автобаза два дня стояла обесточенной. Поднялся от простого водителя до начальника мастерских, а в 2003 году неожиданно для всех был назначен руководителем механизированной колонны. Работников держал на расстоянии, панибратских отношений не допускал. В воровстве не замечен. Круг общения... – Венька задумался.
– А вот это было бы интересно, – подхватил я.
– Друзей у таких мухоморов, как правило, не бывает. Люди говорят, что временами он общался с неким Башлыковым – комендантом общежития консервного завода. Вместе выпивали, ездили на рыбалку. Я навел справки: этот экземпляр – вообще непроходимый бука. Нелюдимый, неразговорчивый. Сплошные «не». Какие отношения их связывают с Грушницким – непонятно.
– Женский вопрос?
– Да, – тряхнул головой молодой, – имелся такой. По свидетельству секретарши Грушницкого, у ее шефа была женщина, но особо он подругу не афишировал. Временами покупал конфеты, шампанское...
– Иди узнавай, – приказал я.
– Прямо сейчас? – Молоко дрогнуло в руке.
– А чего оттягивать?
– Но время же... Люди с предприятия домой расходятся.
– А ты сделай так, чтобы не расходились... Выметайся, Венька, выметайся. По дороге дожуешь.
Я спровадил обиженного парнишку и стал думать. Бегство маньяков из диспансера – ненужный в деле эпизод, он только путал карты. Без маньяков много лишнего. Эмма, у которой я провел утро одиннадцатого сентября, наезды милицейского и прокурорского начальства, «снежный человек» на турбазе «Белые зори»... Это, кстати, недалеко: четыре версты на север. Параллельно Уштыму протекает горная речушка Ашлымбаш, к ней и привязаны туристские маршруты... В остальной цепочке не хватало звеньев. Убийства взаимосвязаны. Две случайности в одном деле – это уже тенденция...