— БТР, говоришь? Правильно, здесь он и повернул.
— Кто повернул? — Володя удивлённо посмотрел на Шинкарёва.
— Бронетранспортёр, из которого по нам стреляли. Володя понимающе кивнул. Он сбросил скорость и внимательно смотрел вперёд.
— Есть. Есть дорога, Алексей Васильевич. «Волга» свернула на просёлочную дорогу и, слегка покачиваясь, покатила к памятнику. Когда подъехали, Шинкарёв вышел из машины, огляделся. Да, сомнений не оставалось, это было то самое место, где он оставил мёртвого Алёшку. Вон в пятистах метрах огороды. Вот только вместо камышовых зарослей прямо за обелиском раскинулось пшеничное поле.
— Скажите, это здесь?
Шинкарёв не заметил, как подошла Галина Васильевна. На её плечах он увидел чёрную косынку.
— Да, Галя, Алексей погиб здесь. Пойдём к обелиску.
Она накинула на голову косынку, Шинкарёв взял её под руку, и они пошли по выложенной плиткой дорожке.
Обелиск был огорожен невысокими металлическими столбиками, которые соединялись между собой цепями. Три ступеньки вели на выложенную мрамором платформу, и уже с этой платформы уходила в небо трёхметровая пирамида, увенчанная звездой.
Шинкарёв прочитал надпись на обелиске: «Здесь покоятся останки неизвестного советского солдата, погибшего в неравной схватке с немецко-фашистскими оккупантами в июле 1942 года. Имя твоё неизвестно — подвиг твой вечен».
— Вот, — тихо сказал Шинкарёв, — значит, и похоронен он здесь, сдержала бабка слово. Ну, здравствуй, Алексей.
Галина Васильевна, вытирая носовым платочком глаза, опустилась на колени.
— Какая у тебя могилка, братик…
У подножья пирамиды лежал букет ещё не завядших красных гвоздик.
Тишину нарушил шум подъехавшей машины. Из крытого брезентом «уазика» вышел полноватый человек лет пятидесяти. Одет он был в светлые брюки и рубашку.
— Здравствуйте, люди добрые.
Приехавший протянул руку сначала Алексею Васильевичу, затем Володе.
— Ермаков Василий Степанович, председатель сельского совета, — представился он и сразу продолжил. — Мне тут наши местные сороки на хвосте принесли, что, мол, к памятнику «Волга» подъехала, вполне возможно — начальство какое-то.
Шинкарёв грустно улыбнулся:
— Да нет, не начальство мы. Мы вот к нему, — он кивнул в сторону обелиска.
Ермаков недоверчиво посмотрел на Алексея Васильевича:
— Постойте, так вы что, знаете, кто здесь похоронен?
— Знаю. В июле сорок второго он погиб вот на этом месте, на моих глазах. А эта женщина — его сестра, — Шинкарёв показал на оставшуюся у обелиска Галину Васильевну.
— Вот это дела, — удивлённо воскликнул Ермаков. — Так вы, значит, тот, второй?
— Какой второй?
— Ну, понимаете, я-то во время войны пацаном был. Жила у нас на хуторе женщина, Клавдией её звали…
— Подождите, — Шинкарёв прервал председателя. — Клавдия жива?
— Нет, к сожалению, лет пять как померла. Так вот она рассказывала, что в тот день, когда на хуторе бой был, а точнее — перед боем, к ней приходили два солдата, попить просили. Ну, она их напоила, харчей на дорогу дала, и они ушли. А тут немцы. В общем, один здесь погиб, а второй жив остался и потом уже, на хуторе, немцев-то и перебил. Помню, немецкая бронемашина с неделю на улице стояла. Мы, детвора, лазили по ней, пока наши её не забрали.
— А кто похоронил его? — спросил Шинкарёв.
— Да кто — всем миром и хоронили, деды могилу копали, мужиков-то, понятное дело, на хуторе тогда не было. А главное, Клавдия эта постоянно за могилкой ухаживала, пока в шестьдесят пятом, к двадцатилетию Победы, памятник не поставили. Тогда уж школьники шефство над ним взяли. Тут ведь и в пионеры принимаем, и новобрачные сюда приезжают. А как же, могила неизвестного солдата, как в Москве. Кстати, у нас и музей боевой славы лучший в районе.
— Послушайте, Василий Степанович, есть теперь имя у этого солдата! У вас есть на чём писать? Я назову его. Хотя нет, не надо писать.
Сергей достал из внутреннего кармана пиджака коробочку и удостоверение на медаль.
— Вот, возьмите в музей. Это медаль «За отвагу», его медаль, и удостоверение на его имя. Хотел её сестре отдать, но, думаю, в музее эта медаль нужнее будет. А сестра поймёт, я знаю.
Прошла неделя. Где-то высоко в небе пел жаворонок, степной ветер гонял волны по золотому морю пшеницы. В траве стрекотали кузнечики.
А над степной равниной возвышался обелиск, на котором сверкала металлическая табличка с надписью:
КРАСНОАРМЕЕЦ ШИНКАРЁВ АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ 1924 Г.-1942 Г.
В июле 1942 года красноармеец Шинкарёв А. В. погиб в неравной схватке с немецко-фашистскими оккупантами.