Глава 1. Красивые куклы не всегда только лишь куклы
В этих глазах, неведомых ранее мне, могли отражаться все оттенки морей. Сейчас же я вижу спокойствие утренних морских волн, окутанных легким туманом и серостью неба. Черты лица размыты, и только глаза, как отражение души, врезаются в память. Как будто мы были знакомы тысячи жизней до и после. Словно я вновь отыскала свое, родное.
- Я всегда узнаю тебя, - улыбаюсь ангелу, склонившемуся над моим измученным лицом. – Слышишь? Я всегда узнаю тебя по морскому цвету твоих глаз. – Мой хриплый кашель и слезы в незабываемых глазах размытого образа, что навис надо мной. – Я найду тебя несмотря ни на что. Отыщу даже в следующей жизни. Обещаю!
Свет меркнет, все яснее слышится мелодия моря. Ощущаю на губах легкий поцелуй с привкусом горькой соли. Полное горя:
- Останься…
Шепот растворяется в морской стихии, поглотившей меня.
Сон обрывается, и резко сменятся картина. Я в который раз оказываюсь в холодной и мрачной больнице. Ощущая как наяву вкус беспомощности и горечи, запах горьких лекарств и легкой сырости. Жестокая осень поселилась за окном тусклого помещения с безжизненно-белыми стенами. Протягиваю руки к крошечному существу, и безотчетный страх сжимает горло. Дикий невыносимый крик вырывается из легких. Надрывно плачу, просыпаясь от соленых тягучих слез, поток которых никак не остановится.
- Не могу. Не могу забыть…
Как жить, зная, что ты не смогла ничего сделать тогда и тем более ничего не изменить теперь? Эта боль – особая, если боль вообще может иметь определение. Я не хочу чувствовать боль потерь и осознавать, что только сама и виновата в том, как все сложилось. Что есть всеобщее осуждение, когда ты сама себе судья и палач? Ей могло быть сейчас… Она могла бы жить.
Спустя полчаса метаний между сном и реальностью, слез больше не было. Но горечь, оставленная в послевкусии сна в сочетании с давящей тишиной, угнетала. Я окончательно встала с постели. На дисплее мобильника высветилось полчетвертого. Было отчетливо слышно, как за окном шумит ночной город, несмотря на позднее время. Выпив воду из под крана и умыв лицо, вышла на балкон в одной сорочке, захватив с собой сигареты. Ночной Баку завораживал. Я наблюдала с самого детства, как ночью он превращался в совершенно незнакомый мне город, словно преображался из Золушки в сказочную принцессу. Правда, раньше в нем не было кричащей и пустой красоты или, может быть, все это не сохранилось в детских и наивных воспоминаниях. И как же удивительно, что с одним городом связано столько воспоминаний! И целая разбитая жизнь.
Ночь раннего сентября дарила ощущение легкой грусти и упущенной мечты. Чуть морозный осенний ветер плавно уносил серый дым в темноту ночного Баку. Изредка наступающую тишину разрезали звуки проезжающих машин, откуда-то доносился лай собаки. Я затянулась сигаретой и привычно вернулась к своим воспоминаниям. Как много еще должно пройти, чтобы пустота на месте когда-то потерянной частицы души смогла восполниться? В такие моменты, мне казалось, что никогда. В попытке забыться, затушила недокуренную сигарету и позвонила Айнур.
- Лия? Что-то случилось? – ее обеспокоенный голос доносился до меня вместе с ударами техно и смехом находящихся рядом людей.
- Хочу приехать… - Лишь бы быть подальше от этой тишины. Лишь бы вытеснить щемящую пустоту из груди.
- Мы в клубе с ребятами, жду тебя, - у меня уже давно вошло привычку при своих срывах искать подругу, с которой вместе жили, и находить рядом временный покой, поэтому мои ночные пробуждения уже почти ее не удивляли, хоть беспокойства от этого меньше не становилось. Через минут пятнадцать я уже садилась в такси, наспех накрасившись и надев черное короткое платье. Дресс-код еще никто не отменял. В первый раз в клуб я попала тайком от родителей в семнадцать лет. Моя семья была обычным примером консервативной ячейки азербайджанского общества, иногда даже слишком консервативной, свято соблюдающей традиции и держащей все под своим контролем. Лучшей подруге, на тот момент единственной, которой доверяли родители, пришлось сильно постараться, чтобы уговорить отпустить меня на «пижамную вечеринку». Это был первый раз, когда я не ночевала дома. Помню прилив адреналина, страх того, что мой обман будет раскрыт или увидят знакомые, но мне безумно нравилось чувствовать себя самостоятельной, без извечного контроля со стороны родных. Маска примерной девочки слетела с первой текилой, которую я попробовала впервые. Там же был и он, рядом, держа меня за руку, уводя в танец, влюбляя в себя все больше и больше. Ради него я готова была на все – юношеский максимализм проявлял себя тогда даже в первой любви. Спустя годы я поняла, почему готова была идти против всего мира, почему делала то, что делала, потому что самое отчетливое, что было по отношению к нему – это вера, слепая вера, что идентична фанатизму. А последнее порой приводит к необратимым последствиям. Жаль, что тогда я этого не понимала. Порхала как бабочка на крыльях любви, наивно веря в счастливое будущее. Слишком банальная история, в которой оказалось свое отличие.