- Необходимо принять свое прошлое, Ли, это тоже часть тебя, то, что сделало тебя такой, какая ты есть сегодня. То, как ты поступаешь, лишь усиливает твою боль. Еще никому не удавалось убежать от самого себя.
Я вышла из дома, направляясь к морю по тайной тропинке, знакомой с детства. Ветер стал дуть сильнее, его прикосновения оставались на каждом открытом участке тела чуть влажным и невидимым следом. Когда-то здесь я чувствовала свободу.
Несколько лет назад
- Я так хочу, чтобы Кянан приехал на мой приемный экзамен, - делилась своими мыслями с сестрой в поздний июньский вечер. Влажный ветер скользил по коже, вызывая мурашки прохладными дуновениями. Сестра, поджав ноги, сидела напротив меня в мягком плетеном кресле. Мы наблюдали за проезжающими машинами с широкого балкона нашей спальни, беззаботно болтая и шутя.
- Лия, я хочу кое-что рассказать тебе. – Озорной взгляд сестры переменился на более серьезный и я насторожилась.
- В чем дело, Лами? У тебя какие-то проблемы? – перестав мечтать, я вся обратилась в слух.
- Да нет… Я не знаю, как тебе сказать. Это касается тебя. И… Кянана. – напряженность в ее словах постепенно начала переходить ко мне. – Я хотела промолчать, хотя бы до твоего экзамена, но не в силах видеть тебя такой.
- Какой, Лами? – я попыталась отшутиться, но чувство неизбежного давило с каждой минутой все сильнее, - влюбленной дурочкой?
Сестра взяла меня за руки и голосом, таким родным и непривычно глухим, нанесла удар:
- Он тебе изменил.
Первая измена. Было ли у вас такое в жизни? Что вы испытали, какой коктейль чувств? Я помню изначальное неверие, попытки оправдать, выяснить правду, а когда получила неопровержимое доказательство – фото, где он целуется с другой на какой-то вечеринке… удар словно под дых, боль, о которой думаешь, что не переживешь, не простишь. Почему? Я сотни раз спрашивала саму себя, спрашивала его, но… Не получила ответа.
На приемный экзамен меня отвез отец. Сестру я избегала. Вины ее в этом, естественно, не было никакой. Но вы слышали, что раньше делали с гонцами, привезшими плохие вести? А, если честно, я не могла смотреть ей в глаза после того, как она видела меня в самые сильные минуты слабости, как пыталась успокоить мою истерику и нескончаемые слезы. Я всегда считала себя сильной. До того дня. Никогда не понимала, как можно оправдать ложь либо измену. Как можно простить? А тех, кто терпеливо все сносил во имя «любви», обзывала слабаками, не уважающими себя. Я ошиблась. Порой, чтобы не потерять любимого человека, мы готовы закрыть глаза даже на самую большую подлость. Я всячески оправдывала последующие слухи о нем. Но, столкнувшись, лицом к лицу с реальностью, оказалась в омуте боли, настолько все оказалось жестоким. Как губы, касающиеся меня, могут целовать точно так же другие уста? И бьется ли у него сердце так же, как каждый раз со мной? Лихорадочный поток мыслей: комок в горле, судорожный выдох и жгучие слезы. Но это тоже прощается. Правда, со временем. Любящее сердце всегда находит оправдания, как это сделало и мое. Но, подавляя внутри каждый раз всю боль, улыбаясь ему при новой встрече, стараясь выглядеть счастливой, я все больше теряла частички прежней себя. А взамен приходило что-то другое. Что откладывало отпечаток грусти в мой взгляд, жесты, слова. Я взрослела. Но не так, как это было бы правильно, а извращая и ломая себя в угоду любимому человеку.
Кянан приехал после экзамена. Выходя за ворота университета, я сразу заметила его: родные до боли глаза шоколадного цвета, мальчишеская озорная улыбка и отросшие жесткие волосы. Заставила себя улыбнуться, но оказавшись в его объятиях, вдыхая такой родной запах его кожи в сочетании с терпкими нотками духов, я забыла про все на свете. Исчезло все: голоса возбужденных и измученных абитуриентов, звуки сигналящих машин, оказавшихся словно в ловушке из тысячи людей, все цвета померкли, лишь мелькающие со скоростью света многочисленные тени и глаза – ясные, взрослые, понимающие.
- Ты поступишь, я знаю, - произнес он, после того, как мы сели в машину.
- Откуда такая уверенность? – мне было так хорошо рядом с ним, что вопрос вырвался на автомате. Лишь бы слушать его голос.