Светик обескураженно умолк и подал мне домашние тапочки — после целого дня на каблуках у меня отекали и очень болели ноги. Я переобулась, забросила на ходу портфель в свой кабинет и пошла в ванную, краем глаза отметив, что в гостиной накрыт стол: бутылка красного вина, фрукты, коробка шоколадных конфет и — ну а как же! — привезенный из Вены «Захер».
— А… ты в ванную? — растерянно спросил муж, наблюдая за тем, как я сбрасываю вещи и включаю воду.
— Да. У меня был трудный день. Сейчас полежу в ванне и лягу спать. Завтра процесс. Извини, что не смогу провести с тобой романтический вечер — правда, Светик, нет никаких сил. Извини.
Он как-то обмяк, ссутулился, стал меньше ростом и пробормотал:
— Да-да, конечно… ты отдыхай…
Я улеглась в воду и закрыла глаза. В голове все еще вертелся разговор с Анастасией. Я чувствовала, что в этом деле слишком много неясностей, слишком много недомолвок. Но если рассматривать перспективу, то деньги светят очень большие. Такие, что смогу позволить себе несколько лет кататься по Европе и вообще ни о чем не думать. Надо, конечно, с кем-то еще поговорить, чтобы окончательно утвердиться во мнении. Но с кем? Только с дядюшкой. Он, конечно, жук хороший, но совет дельный даст всегда. Я не раз обращалась к нему с разными вопросами и никогда не оставалась неуслышанной или непонятой, дядя Витя находил для меня и время, и нужное слово, а однажды — даже трех крепких ребят с бейсбольными битами.
Через полчаса, когда вода в ванне сделалась совсем холодной, я лениво выбралась на мягкий белый коврик, потянулась за халатом, висевшим на крючке, и вдруг замерла. Только сейчас до меня дошло, к чему был весь этот романтический набор в гостиной и почему Светик вернулся с гастролей на сутки раньше. Сегодня — день его рождения…
Как писали мои любимые советские сатирики, «такого позора Остап не испытывал давно». Как, ну как я могла забыть?! Боже мой, какая же я свинья…
Закутавшись в халат, я на цыпочках прошла в гостиную — свечи уже были потушены, торт накрыт прозрачной крышкой-куполом, в бутылку вина вставлена пробка в виде рыбки. Светик ушел в спальню.
Чувство вины охватило меня, и я, взяв из вазы апельсин, подошла к большому буфету, в верхнем ящике которого — я точно знала — хранилась пачка тонких свечей. Проделав ножом отверстие в апельсине, я вставила туда свечу, зажгла ее и двинулась в спальню. Муж лежал в темноте, закинув за голову руки с длинными идеальными пальцами. Я присела на край кровати, держа в руке импровизированный «торт», и виновато проговорила:
— Светик, ну, прости… заработалась совсем… С днем рождения тебя, родной мой.
Свободной рукой я с усилием вытащила его руку, вложила в нее апельсин со свечой и попросила:
— Загадай желание.
Светик грустно посмотрел на меня, задул свечу и проговорил:
— Мое желание никогда не исполняется, в какое бы время я его ни загадывал — в Новый год или в день рождения. К сожалению, есть вещи, неподвластные ни мне, ни кому-то свыше.
— И что же такое удивительное ты загадываешь всякий раз? — Я задала этот вопрос скорее по инерции, чем на самом деле желая услышать ответ, потому что боялась его услышать. Боялась, что Светик заговорит о детях, а этого я сегодня уже не вынесу.
Но он меня удивил.
— Я прошу у бога, чтобы он подарил тебе хоть каплю любви ко мне. Одну каплю, один миг, один час — но настоящей, искренней любви. — Сказав это, Светик вернул мне апельсин и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Я еще посидела около него, чувствуя, как горит лицо, потом поднялась и вышла, выбросила апельсин в мусорное ведро в кухне и заперлась в кабинете. Ночевать сегодня мне тоже придется здесь — я просто физически не смогу вернуться в спальню и лечь под одно одеяло с обиженным и несчастным Светиком, который, оказывается, все прекрасно понимает. Меня смущало только одно: разве, женясь на мне, он не знал, что я не люблю его? Разве я хоть единожды дала ему какой-то намек? Нет, напротив — даже моя бабушка отговаривала его от женитьбы, мотивируя это моим несносным характером и тотальным бесчувствием.
— Она никого не любит, Святослав, — услышала я однажды разговор между бабушкой и будущим мужем, — поверьте, вы не станете исключением. У Вари просто нет органа, отвечающего за чувства. У нее вместо мозга — Конституция и Уголовный кодекс, а вместо сердца — кассовый аппарат. Поверьте, она моя внучка, я ее очень люблю, но я вижу, что Варя сделает вас несчастным.
В ответ на эту тираду Светик только усмехнулся:
— Тамара Борисовна, я сторонник теории, согласно которой при помощи любви и ласки, а также постоянного внимания и нежности можно приручить даже дикое животное. Так что же говорить об умном, интеллигентном человеке с воспитанием, подобным Вариному? Любовь можно развить так же, как развивают и вырабатывают вкус к хорошей музыке. Я уверен, что со временем она полюбит меня пусть не так же сильно, но в меру своих возможностей. У нас все будет хорошо.