Приступ захлёбывающегося рыдания длился долго. Тими ни о чём не думал, он почти умер. Когда-нибудь этот дом рухнет, люди разберут завалы и найдут его высохший скелет всё так же лежащий, наполовину протиснувшись через оказавшийся слишком узкий для него "крысиный лаз".
Он не запомнил момента, когда приступ схлынул. Странно, но он всё ещё был жив. Слёзы оказались не бездонны. Они излились, и он будто весь опустел. В его сдавленной груди остались только всхлипы. Может, сейчас...
Тими дёрнулся. И не сдвинулся с места. Ни на чуть-чуть, ни на немножко. Он поднял мутный взгляд.
Кот сидел возле его лица. Короткая шерсть встопорщена. Рваные уши прижаты к голове. Хвост, состоящий на конце лишь из позвонков, бьёт по впалым бокам. Из раскрытой пасти исходит угрожающее шипение. На изувеченной морде зверюги проглядывали куски влажно лоснящегося мяса, будто какой-то живодёр только что содрал с них лоскутья кожи.
Тими никогда бы не разглядел таких жутких подробностей в сером сумраке дома, но кот подошёл к нему столь близко, что он ощутил исходящую от него вонь. Вонь мертвечины. Словно этот кот давно издох, его закопали, и он пролежал в земле не меньше месяца, а потом вылез обратно на свет божий. От того и выглядел так... Кот-мертвец стоял у самого его лица и шипел на него. Острые когти впились в доски пола. Тими смотрел на кота, запрокинув шею, и та уже трещала от натуги.
- Не трогай меня. Я ведь не сделал тебе ничего плохого.
Кот продолжал хлестать себя хвостом. Хребет искривлёно выгнулся. Когти начали драть доски, вырывая из них целые щепки.
- Ну, пожалуйста! - взмолился Тими. Он не пытается выбраться из западни, это бесполезно.
Шипение переходит в визг. Сиплый смех. Кот не нападал, а лишь пугал его, издевался и смеялся над ним.
Тогда Тими заорал и уже совсем другим голосом:
- Мерзкая скотина! Пошла прочь! Прочь, я сказал!
Кот отпрянул. На миг хвост прекратил лупить по бокам. Когти, впившись в доски, застыли. Но усы и шерсть топорщились по-прежнему.
Склонив морду к самому полу, зверюга издал короткий взвизг. Его налитый кровью глаз не отрывался от Тими. Кот медленно двинулся к нему. Голые позвонки хвоста, едва прикрытые клочьями шкуры, с удвоенной силой замахали из стороны в сторону. Ощерив пасть, зверюга снова собрался зашипеть. Но вместо этого хрипло взбулькнул, вроде подавившись.
- Так тебе и надо! - возликовал Тими. Красное лицо его озарилось жёсткой улыбкой.
А кот действительно подавился. Вытянувшись вперёд, он зарыгал и с трудом выблевал большой вязкий ком. Но не собственной шерсти, как это у них часто случается, а мелких белых личинок. Тот мокро шлёпнулся под самым носом у Тими.
Если бы его глазные яблоки не крепились чем-то изнутри к голове, они бы точно выскочили из глазниц, как стекляшки, что вставили чучелам волков. Всё, что Тими съел за сегодняшний и вчерашний дни, дружно устремилось вверх к его горлу.
Белые личинки - глисты или какие-то другие паразиты, что расплодились в брюхе у кота, - расползались по полу, оставляя за собой в пыли дорожки из кошачьей слюны. Часть их поползла к Тими, к его широко раскрытому, как у выброшенной не берег рыбы, рту.
Кот изрыгал из себя всё новые и новые комья личинок. Из раны на его боку, где торчали обломки рёбер (теперь Тими видел это со всей отчётливостью), а шкура висела чёрными струпьями, вместе с подтёками густой сукровицы вываливались ещё... Уже не личинки. Длинные плоские черви. Извивающиеся, липки. Внутренности кота были наполнены ими как у гниющего мёртвого зверька - иногда они находили таких с Ромом в придорожных канавах и тыкали в них палками. Кот хрипел и отрыгивал, хрипел и отрыгивал.
Личинки и черви ползли к Тими. Устремлённо ползли. Слепые гады! Если они и не видели его, то точно чувствовали.
Не замечая, что края дыры рвут рубаху и едва ли ни кожу, Тими неистово задёргался. Его лицо превратилось в перезрелый помидор, того и гляди, готовый лопнуть. Он заорал, кусая губы в кровь и тараща глаза. Он дёргался, он... он... он... Когда он совсем немного протиснулся вперёд, Тими заорал совсем уж дико. Но теперь от радости. И он продвинулся ещё немного! Оглушительно вопя, ничего не соображая, кроме того, что сдвинулся с мёртвой точки, Тими работал босыми ногами. Его плечи полностью пролезли через дыру. А уж всё остальное, прошло легко.
Тими упёрся ладонью в пол, вляпавшись во что-то мягкое, - он не смотрел во что, прополз на карачках, вскочил и на подгибающихся ногах ринулся бежать.
Он увидел дверь - даже две двери! Врезался в одну из них. Та подалась со скрипом и не сразу, но поддалась. Тими вывалился ещё в какой-то короткий коридор и сразу захлопнул за собой проход, привалившись к нему спиной.
Мерзкого кота нигде не было видно. А то бы он без жалости затоптал его ногами! Может, урод остался в той комнате? Пока Тими боролся с дверью, он мало что запомнил из её убранства. Комната была почти пустой со свисающими со стен клочьями обивки, будто её специально драли когтями. Заколоченное окно. Под ним устроено что-то вроде пары небольших закутков с распахнутыми дверками. В каждом закутке имелось деревянное возвышение с прорезанным в нём отверстием. Понятно, для чего. Тими словно бы расслышал и копошение под этими возвышениями. Кот мог спрыгнуть туда.
Вот пусть и завязнет там! И сдохнет!.. Хотя, это вряд ли. Там давно уже всё должно было высохнуть. А жаль.
Мысли проносились в голове лишь мельком. Его разум ещё пылал от пережитого, и глаза застилал бессмысленный ужас. Но он выбрался. Он выбрался. Выбрался...
Тими вновь едва не разрыдался.
Надо выходить из этого лабиринта комнат. Он даже не представлял, в какой части особняка сейчас оказался. Но возвращаться он не станет. Хотя его так и подмывало заглянуть в одно из тех отверстий. Кто-то ведь там скрёбся, он слышал. Если тот провалился и не мог выбраться... и если быстро подбежать, глянуть и сразу...