Надо уходить - в какой уже раз пронеслось в голове. Зачем же он всё стоит здесь, точно ему нравится быть тут? Точно его тут что-то держит, постоянно отвлекает.
Он сглотнул сухой ком и поднял взгляд на портрет Оркриджей.
Пятерной подсвечник на столе в этот миг сам по себе вспыхнул всеми пятью торчащими в нём свечными огарками. Язычки пламени шипели и плевались искрами.
Тими так и замер с разинутым ртом. Оркриджы глядели на него из резной рамы на стене. И они были крайне недовольны тем, что он шастает по их дому. Пусть это дом сменил уже множество хозяев, но он оставался их и только их. Сеньор Оливер с выпученными глазами топорщил усы, растягивая их пальцами в стороны, словно пытаясь оторвать. Сидящая в кресле сеньора вперила в Тими цепкие как когти хорька зенки, светящиеся зелёным маревом, морщинистые складки щёк ввалились. Казалось, то ли её сейчас стошнит, то ли она разразится диким воем, проклиная Тими и всех его потомков до седьмого колена на века вечные. Но самыми жуткими были кудрявые детишки-близнецы, так мило устроившиеся у ног родителей. Оба они, не мигая, таращились на Тими, следя за малейшим его движением. Их пухлые щёчки горели лихорадочным румянцем, а ярко-красные, точно смазанные в вишнёвом соке, губы приоткрылись, обнажая таящиеся за ними белоснежные клычки.
Тими видел всё это с поразительной чёткостью.
Оркриджы наблюдали за ними с самого начала, как они залезли в дом. Для того они и навешали кругом свои портреты.
Если он прямо сейчас не сдвинется с места, то не сдвинется уже никогда, так и умрёт в ступоре. Они уже много раз пытались сломить его, но пока им это не удавалось...
Как там Ром и Анна?
Тими сделал шажок от стола и висящей над ним картины. Что-то оттягивало руку. Книга, что он продолжал держать.
Он посмотрел на неё. На развороте последней пустой страницы сидела, задрав кверху раздваивающийся хвост и растопырив тонкие лапки, блестящая чёрная уховёртка. Мерзость, что залезала ночью спящему человеку в ухо и откладывала там яйца. Человек утром просыпался, не чувствуя никакой боли, и спокойно жил ещё пару дней. Пока личинки не вылуплялись и не начинали грызть его мозг изнутри. Затем они выползали из ноздрей, рта, ушей и глаз.
Тими с хлопком сомкнул тяжёлую обложку, расплющивая тело уховёртки в лепёшку.
- Д..дрЯЯЯЯЯнь!!! - Он заикался, срываясь на визг. Руки дрожали, едва удерживая книгу. Тими с размаху зашвырнул её обратно под стол - в темноту. Пусть и дальше валяется там. А ему хватило!
И тут на него низвергся настоящий град. Большие и маленькие, но все жёсткие и угловатые тома и фолианты слетали со своих полок и обрушивались, трепеща страницами, как крыльями птицы, ему на голову. Прямо в воздухе разворачивались длинные полотна свитков. Фигурки и статуэтки валились на пол, разбиваясь вдребезги. Тими пытался прикрываться руками, в то время, как от поднятой вокруг пыли его разразило бурно чихание. А книги всё летели и летели, насаживая синяков. Целый шквал. И кто-то незримый совсем рядом издевательски гоготал над его неуклюжими трепыханиями.
Не отнимая рук от головы, Тими кинулся прочь из библиотеки. Распахнув дверь, он кое-как выскочил наружу, захлопнув её за собой так, что едва не сорвал с петель. Но напоследок краем глаза он ещё раз взглянул на семейный портрет. Ни сеньора Оливера, ни его жены, ни детей на нём уже не было. Их место в прямоугольнике рамы под трепещущим пламенем свечей заняло лицо неопрятного грязного бродяги с отросшими патлами и кривозубой лошадиной ухмылкой.
- Ром! Анна! Если вы ещё здесь - убегайте из дома! Здесь опасно! Бегите отсюда!
Ноги спотыкались на каждом шаге, ушибы на голове и плечах ныли, содранная кожа на боку саднила, сдобренная солёным потом. Он продолжал отчаянно чихать. Но ужас гнал Тими вперёд.
Новая комната. Десятая или какая по счёту. Её центр занимал массивный "холм" - гроб, укрытый широкой простынёй. Нет, это был никакой ни гроб и даже не шкаф. Тими обежал его, когда...
Стоп!
Он замер, глотая спёртый воздух и протирая глаза.
Выпирающая сбоку "полка", четыре крепкие ножки, держащие "холм", - это ведь... Пианино! Он видел его, когда они только залезли в Большую Залу. Здесь раньше ещё танцевали, как сказала Анна, может и под музыку из этой самой штуковины.
Тими завертелся, рыская очумелым взглядом вокруг и тихо подвывая в голос. Его обступали диваны, задёрнутые неизменными простынями, как бесформенные привидения, пуфики, похожие на меленькие пеньки, стол, ещё какая-то мебель... тени по углам. В полумраке он сперва не заметил прохода меж комнатами, скользнув мимо него. Но сразу вернулся.
А за проходом...
Тими разглядел, пусть и смутно, высокие входные двери и угол камина с выступающими волчьими головами над ним. Возле входа, будто щель в лучший прекрасный мир, тускло просвечивала выломанная доска окна.
- Я пробежался по кругу, - прохрипел он. - Но я выбрался!
Потирая ушибы на макушке, Тими перешёл в Большую Залу.
- Ром! Анна! Вы ещё здесь?!
Тишина.
Он бросился к окну. Он не смотрел на висящие на стенах портреты и чучела. Его коснулись проникающие через дыру в окне дуновения прохладного ветерка, он различил ствол ближайшего дерева в парке снаружи.
- Анна! Ром!
Тими остановился, уже взявшись за подоконник. Конечно, и Ром и Анна давно ушли из дома, - и он тоже уходит! Анна точно спустилась и убежала. Может сразу, как только он отправился узнать, что там стряслось с Ромом. Она всё-таки девчонка, хоть и строит из себя мальчишку. С ней понятно. Но Ром не сумел бы сам выбраться из подвала. Если к тому же он сломал ногу...