— Ой, а что это там?..
— Водородный паук, — Кламмат посмотрел в небо. — Птиц здесь нет, крылатые ящеры уже улетели. Вернее сказать — ящерицы, они маленькие... Миграция перед кислотным сезоном.
— Водородный паук? Это еще что такое? И он, конечно, за нами?
— Нет, просто пари́т. Вообще спит — сейчас день. Они живут и нападают на открытых пространствах, и обычно не днем. Мы пойдем через горы — еще увидишь, — Кламмат достал блистер, отделил капсулу, протянул. — Глотай.
— А что это? — Леро послушно засунула капсулу в рот. — Вкусно!
— Не ври.
— Вкусно, — обиделась Леро. — Ты, дурак, не понимаешь... Что это?
— Анальгетик, антисептик, стимулятор. Иначе через три часа упадешь. А нам идти, скорее всего, до самой базы, все триста километров, — Кламмат оттянул Леро веко, посмотрел в глаз, тронул лоб. — У тебя температура.
— Трясет немножко. Зябко ужасно. А дай еще шоколадки.
— Всю не ешь, — Кламмат протянул плитку. — Будет плохо.
— Знаю, пайковый. У нас в капсуле был такой. Его эти забрали, — Леро откусила кусочек, стала жевать, зажмурив глаза. — Вкусно.
— Не ври.
— Не любишь шоколад?
— Нет.
— Дурак ведь.
Леро откусила еще кусочек, снова оглядела провал, лес, небо, масляные облака. Было сыро и как-то по-липкому холодно. Леро сидела, и сцепив зубы ждала когда начнет действовать капсула. Капсула начала действовать очень быстро; дрожь прошла минут через пять, в голове появилась ясность. Ноги под пеной перестали гореть, жгучий огонь превратился в ласковое тепло. Настроение поднялось. Леро откусила еще кусочек, протянула плитку обратно.
— На. Только если не любишь — не трогай. Это мне. У тебя ведь там есть еще что-нибудь? В пайке.
Кламмат достал третий баллончик, нажал дозатор. Пена стекла снежно-белыми струйками в кашу коричневых листьев. На чистой посвежевшей коже засветились розовые полоски.
— Эх ты! — Леро оглядела ступни и голени. — И не болит!
— Это так, просто, — Кламмат вернул аптечку на место, щелкнул клапаном. — Косметика. По идее, обработать тебя следует целиком. Но, повторяю, нам идти, скорее всего, до базы. Так что терпи. И будь готова ко всякому. Будет больно, и не однажды.
— Знаешь, я так рада, — Леро вздохнула. — Что ты меня не бросил.
— Не понял, — Кламмат, который уже поднялся, чтобы вернуться к расселине, остановился и обернулся.
— Ну-у... Тебе ведь надо... Убить. Этого.
— Да. Я должен его убить, — Кламмат помолчал. — Ты знаешь еще не все.
— А со мной... А я... Я даже стрелять не умею, если что вдруг. Ну, будешь со мной возиться.
— И что?
— Я тут как чемодан без ручки.
— «Чемодан без ручки»? Первый раз слышу. У вас в Ноль-восемь-четыре так говорят? Что это значит?
— Так вроде везде говорят... Или нет?.. Оставил бы меня там. Сказал бы своим. Оставил бы еды немножко... Я бы дождалась. Наверно.
— Во-первых, я тебе уже говорил. За тобой сюда никто не пойдет. Даже мои. Потому, хотя бы, что я сам нарушил все правила. Во-вторых, поэтому разговор кончен. В-третьих, — Кламмат отвернулся, сбросил на нос стереомат, — мы своих не бросаем.
— Своих?.. — Леро, хватаясь за скользкий камень, поднялась, добрела до обрыва, посмотрела в мутную речку. — Ты меня первый раз видишь.
— Первый раз, да, — но вижу. В-четвертых, одному здесь... Труднее.
— Даже тебе?
— Мне тем более. Мне надо выжить любой ценой. Мне надо его убить.
— Ну что, — вздохнула Леро. — Туда?
Она махнула рукой в расселину. Кламмат вернулся к ранцу, сцепил с него длинный черный цилиндр с тремя кольцами посередине. Затем подошел к самому краю, пригляделся, положил цилиндр на плечо, чуть повернул кольцо. Из цилиндра ударила тонкая стальная молния, через секунду из-за спины вернулся щелчок; Кламмат повернул другое кольцо — с другой стороны оврага ответил такой же; обернулся к лесу — в дерево вонзилась короткая толстая спица. Повернул кольца дальше; трос с обеих сторон стал собираться. Через десять секунд над пропастью сверкала натянутая струна.
— Здорово! — Леро хлопнула в ладоши. — А как мы по ней?
Кламмат повернул третье кольцо, которое высвободило темляк, провел цилиндр по тросу к обрыву.
— Руку сюда. Волосы осторожно.
Леро просунула руку в темляк. Кламмат довернул первое кольцо. Цилиндр заскользил по тросу вперед; через двадцать секунд Леро спрыгнула в листья на той стороне.
— Ай, колючие... Здорово! — крикнула Леро. — Ловко! Вот это у вас штуки!
— Какие у нас штуки? Что здесь такого?
— Здорово, и замолчи. Как мне ее обратно?
— Просто толкни.
— И она что, сама?..
Леро толкнула цилиндр. Кламмат вернулся к камню, нацепил ранец, снова подошел к обрыву, дождался цилиндр, перехватил темляк, повернул кольцо. Леро смотрела как Кламмат неторопливо плывет над глинисто-желтым ручьем и зарослями бледно-лимонных хищников. Наконец он одолел пропасть, соскочил рядом в корни, листья и соломенно-светлые стебли.
— И что теперь?
Кламмат сдвинул кольцо. Трос обмяк, стал убираться в трубку. С обеих сторон подтянулись спицы фиксаторов.
— Они сами? — Леро снова хлопнула в ладоши.
— Сами, — усмехнулся Кламмат, цепляя цилиндр к ранцу. — Леро, тебе сколько лет?
— А что? — обиделась Леро. — Я таких штук не видела никогда. Я даже не знала, что такие бывают. А ты — дурак, и ничего не понимаешь.
— Ну, это я понял. Но бывает еще не такое.
— И у тебя оно есть?
— Кое-что.
— Покажешь.
— Если будешь себя хорошо вести.
— Нахал.
— Как ноги?
— Вообще не болят!
— Не ври.
— Ну, немножко... Ну что, мы идем? Дай еще шоколадки.
Кламмат повернулся спиной.
— Желтый клапан. Возьми весь и не приставай.
— А мне некуда положить. Пусть у тебя лежит. А я буду брать иногда.
Кламмат обернулся и усмехнулся.
— Леро, — он покачал головой. — Ты, все-таки, хоть чуть-чуть понимаешь? Что к чему? У тебя ведь есть голова на плечах? Вы знали, что капсула битая? Ты знала?
— Сначала не знала! Потом стала догадываться. Что что-то пошло не так. Сагео все время ругался. А узнала только когда вышли из Перехода — не там.
— Но ведь знала, что так ехать опасно, вообще?
— Одной дома сидеть, — Леро посмотрела в землю. — А так хоть что-то. Позагорали бы. Там солнце такое ловкое. Я смотрела по видео. Вода чистая. Озера. Искупались бы.
— Ну, теперь здесь искупаешься. Кислота здесь тоже чистая.
— Слушай, а ведь тут как-то живут? Какая-то живность?
— Живут. Еще увидишь. Так что? Они тебе все друзья?
— Ну да. Как бы. Знакомые.
— А родители у тебя кто?
— Торгуют.
— Чем?
— Не знаю, — Леро подняла голову, посмотрела в панель стереомата, улыбнулась. — Дай посмотреть в эту штуку.
— Потом.
Кламмат отвернулся, зашагал к лесу. Волшебный комбинезон растворился.
Кламмат сказал, что листьев скоро не будет, — так и случилось, и как раз когда терпеть было уже нельзя. Часов через пять низина закончилась, земля пошла в гору. Почва стала каменистой, деревья сменились. Мощные стволы, покрытые чешуей, уступили место гладким, блестящим в полумраке леса как полированный мрамор, и похожим своей прямотой на колонны. Кроны на этих деревьях располагались выше; сразу стало просторней, лес перестал тяготить, стало даже как будто легче дышать. Кламмату, однако, это не нравилось; он стал идти осторожнее, часто останавливался и подолгу вращал стереоматом по сторонам, отражая тусклые блики редких лучей, просочившихся с неба.
Желтые стебли-лианы, которые появились часа за два до оврага и продираться через которые стоило большого труда, исчезли вместе с чешуистым лесом. В новом лесу листья были такие же жесткие, гладкие и блестящие, но светлые — не такие мрачно-ржавые и угрюмо-коричневые; были меньше размером и не такие кинжально-острые. Леро подобрала несколько палых — они были мягче и пахли не так тяжело. Вскоре идти стало опять тяжелее; к гладкоствольным деревьям добавился низкорослый кустарник — длинные тяжелые ветви веером из одной точки корня, с маленькими алмазно-острыми листиками. Каких, впрочем, на голых ветвях было немного, и избегать этих лесных лезвий было нетрудно.