Это наваждение.
Сон.
Всего лишь очередной жуткий кошмар.
Я перевожу взгляд на пол и отрешенно наблюдаю, как по нему клубится черно-серая дымка и она, понимая, что я вижу все это вновь смеется надо мной.
Сейчас тихо, принимая тот факт, что я почти сдалась.
— Отпусти себя, дай мне помочь тебе, моя дорогая…
Она врет, я знаю это. Я снова трясу головой, пытаюсь вырваться из ее стального захвата, но она сильнее меня. И смех ее становится громче, ее веселит моя беспомощность. Сука!
Еще один рывок и я все-таки вываливаюсь из ванны, растягиваясь на мокром полу. Мои ноги не слушаются меня, а руки ослабли от перенапряжения, взгляд расфокусирован и подернут дымкой. Это она, это все она.
Наконец-таки, я поднимаю голову и смотрю на нее. Она чудовищна, и я уже видела ее. Мутное, страшное, отвратительное в своей темной сущности, видение. Что же ты такое и как смогла пробраться в этот мир? Она скалится беззубым ртом и слегка наклоняет голову, словно бы гадая, что еще сотворить со мной, будто бы я и так не переломана ее черной магией смерти.
Я не сдамся, я изо всех сил пытаюсь ползти по мокрой, скользкой плитке. Одними губами шепчу заклинания, но мысли разбегаются как тараканы, не успевая оформиться и осесть на моем языке.
— Куда же ты, девочка моя? Не бойся меня, я пришла тебе помочь, — и снова издевательский смех. Она просто играет со мной. Я всего лишь маленькая несмышленая мышка, против матерой, закаленной в боях тигрицы. Без шансов.
Стоит мне только выползти из ванной комнаты, как она молниеносно предстает передо мной. Ее костлявая, полусгнившая рука резко и неотвратимо хватает меня за горло и вот я уже со всей дури впечатана в стену. И ее страшное, подернутое мраком лицо, с пустыми глазницами, почти вплотную приблизилось ко мне, объявляя мне приговор.
— А сейчас мы прогуляемся, девочка моя.
Секунда и я открываю глаза. Вздрагиваю и оглядываюсь по сторонам. Это всего лишь сон, Ванда, переведи дух. Я одна, никаких полусгнивших эфемерных страшных образов, никакого жуткого смеха и шепота. Тишина. На часах, почему-то уже не раннее утро, а поздний вечер субботы. Странно, неужели я провалялась в холодной воде весь день? Уму непостижимо.
Мне холодно, жутко холодно. Поежившись, вышла из ванной, чуть не поскользнувшись на мокром полу, но внимания на это особого не обратила. Абсолютная апатия, но ванна, безусловно, помогла мне. Я вновь спокойна, мои мысли кристально чисты и видят цель.
На полнейшем автопилоте я сушу волосы, растираю тело ароматным маслом, иду в гардеробную и, не надевая белья, облачаюсь в струящийся изумрудный шелк платья. Я сам порок во плоти.
Вот так, сейчас я готова ко всему.
А теперь взять в руки телекорп и вызвать такси. Давай, вперед. Иди, Ванда, иди и не оглядывайся, не обращай внимания на тихий смех в своей голове, он поможет, он направит…
Глава 16
Ванда
Я приходила в себя дважды. Первый раз лежа на животе. Голая. Мои руки вытянуты и зафиксированы над головой. Я слышу его дыхание — насадное, сбивчивое. И от этих тихих звуков низ моего живота наливается свинцом и невыносимо остро, судорожно потягивает.
Он не церемонится со мной. Одна его рука фиксирует мои запястья, а другая оттягивает к себе мою голову за волосы, накрученные на его кулак, и он влажно, глубоко заныривает языком в мой рот. Это не поцелуй, это что-то за гранью. А потом он просто поднимает меня и заставляет подогнуть под себя ноги, открывая ему всю себя, предоставляя доступ к телу в самом развратном смысле этого слова.
Его рука отпускает мои волосы и шлепает меня по заднице, а потом легко проходит по мокрым складкам и колечку ануса, слегка надавливая на него и из моего рта вырывается тихий, сдавленный стон.
Новый шлепок. Сильнее. И опять нежная ласка, на этот раз по клитору, едва-едва касаясь влажной, разбухшей горошины.
Я знаю, что будет дальше. И я хочу этого. И я ненавижу себя за эти желания. Я проклинаю себя, за то, что сделала это, за то, что позволила иметь меня таким образом.
Его руки сменяются членом. Он водит им по мокрым лепесткам, надавливает на тугое кольцо и вновь движется ниже, слегка погружаясь горячей головкой внутрь моей девочки. Он мучает меня, а я почти до крови прикусываю нижнюю губу, только бы не умолять, только бы не орать в голос от, пронзающей меня, агонии похоти и страсти.
Я вся теку. Для него. С оттопыренным задом и зафиксированными руками жду, когда он со мной наиграется и все-таки сделает это. И он делает.