И я пошла, мать его ети! И дверь открыла с ноги, прям так как всегда мечтала, со смачным ударом об стену.
— Ты охренел? — вопреки моему состоянию голос звучал тихо и почти безэмоционально.
Мудак же только медленно поднял голову от рабочего стола, посмотрел на меня, улыбнулся и откинулся на спинку кресла, очевидно ожидая продолжения моего концерта. Сучий потрох!
— Ты чего добиваешься, шакал потасканный?
— Еще одно оскорбление в мой адрес, и я клянусь, что трахну тебя прямо тут, на вот этом самом столе, Ванда, — а голос-то какой довольный.
— Невесту свою трахай или сам себя поимей, чупакабра сутулая! — и стоило мне только это произнести, как он тут же пулей сорвался с места, молниеносно закрывая дверь и накидываясь на меня.
Но я была готова к этой подлой атаке. Хрен ему! Я уже не та жалкая Ванда, я стала сильнее, мощнее и готова надрать его патлатый зад. И мы сцепились ни на жизнь, а на смерть, круша все на своем пути: рабочий стол, стеллажи, стулья, какие-то глупые картины на стенах. Он пытался сорвать с меня одежду и залепить мой рот своим поцелуем, а я его смачно прикладывала вспышками моей магии. Вот только в мозги к нему залезть все никак не получалось! А так хотелось внушить ему, чтобы он сам себе рожу начистил! Но пришлось действовать другими методами, хотя и не такими эффективными. А спустя минут пятнадцать оказалось, что совсем бесполезными, так как долбанный Ра все-таки прижал меня к полу и впился в мои губы таким яростным поцелуем, что от неожиданности я растерялась и таки впустила его язык в свой рот.
В моей груди словно петарды взорвались, а низ живота прострелила такая горячая стрела вожделения, что я задохнулась и непроизвольно выгнулась от остроты ощущений. Немыслимо, сладко, горько и совершенно недопустимо!
— Ты! Мать твою! Моя! — отлепился от меня полиморф и зарычал мне в губы, а потом жестко прихватил за шею и еще раз повторил, будто бы я с первого раза его не расслышала, — Только моя!
Моя рабочая блузка со скоростью звука была сдвинула вверх, а бюстгальтер вниз и тут же горячий, влажный язык прикоснулся к налитой пуле соска, а потом его рот резко всосал в себя разбухшую вершину, покусывая и посасывая ее так нестерпимо чувственно и крышесносно. В попытках не застонать я прокусила себе губу. Хаос Первозданный, если я в ближайшее время не найду пути к отступлению, то сопротивляться долго просто не смогу и он таки поимеет меня прямо на полу своего разгромленного кабинета.
— Пошел ты в жопу, Кил! — заорала я, резко извернулась из его хвата и попыталась отползти, но куда там, он настиг меня уже через мгновение и потерся об меня своим стояком, прикусывая за шею и с силой оттягивая голову за волосы.
— Чего ты хочешь? Какие твои условия? Что я должен сделать, а? Отменить долбанную помолвку, этого ты добиваешься? Отвечай, Ванда! Хорошо, блядь, хорошо! Твоя взяла! Довольна? Скажи мне, теперь ты удовлетворена? — он прихватил меня второй рукой за шею и повернул к себе лицом и все это рычал мне в губы. Но как же поздно…
— Вот это удача! Прямо подарок небес — хватай и беги! Только вот одна маленькая нестыковочка — не нужен ты мне, как же ты не понимаешь? Ни свободный, ни помолвленный! Да какой нормальной девушке с мозгами вообще такой понадобится, ты же как общественный туалет! Ты! Полон! Дерьма! И я лучше удавлюсь, чем стану добровольно принимать тебя в себя после Амалей и других твоих постельных заек. Я ненавижу тебя всеми фибрами своего существования и все, что действительно мне хочется, так это, чтобы ты наконец-то оставил меня в покое! Перестань липнуть ко мне как мерзкая пиявка!
И я все-таки собираю все свои силы в кулак, поднимаю руки и от души прикладываю его магией по вискам, а потом тут же встаю на ноги и змеиным ядом выплёвываю всю ту отвратительную гамму чувств, что я испытываю к этому мужчине, суматошно поправляя свою одежду.
— Умей проигрывать, самовлюбленный ты засранец! Не все бабы мира хотят тебя, а-у, очнись! Физиология и память тела еще ничего не значат. Живи своей жизнью, трахай баб, таскай им купальники своей расчудесной Амаль и вообще делай все, что хочешь! Считай, что в твоей жизни меня никогда и не было! Да, твою мать, меня и не было!
Он повернулся и прислонился спиной к стене, так же все сидя на полу, а потом громко и от души рассмеялся, потирая переносицу двумя пальцами.
— Чему ты так радуешься, убогий? — в недоумении посмотрела я на патлатого.
— Иди, Ванда, дверь сразу за твоей спиной. И удачи тебе! Надеюсь, что ты больше никогда в своей жизни не вляпаешься в такое дерьмо как я.
И я ушла. Да, ушла, черт возьми. А дома опять ревела, снова и снова ругая себя последними словами, за то, что на секунду задумалась над тем, а что, если бы я ему еще раз сказала «да». Реально бы он бросил свою Амаль? Действительно бы отказался от такой блестящей партии во имя непонятной, безродной меня? Да бред! Чушь несусветная! Килиан Аль-Надир скажет все что угодно лишь бы добиться своего. А он просто еще раз хочет засадить мне, вот и все!