Глава 18
Сердце просто не выдерживает от такой картины. Оно перестает биться, уступая все свои права и полномочия разуму. Разум холодно анализирует происходящее, заставляя эмоциям отступить вглубь, и приказывает не высовывать и носа. В голове возникает лишь одна мысль: Динара, ты дура и лохушка! Всегда оказываешься не в то время не том месте. Разворачивайся и иди так, словно ничего такого не видела. А если и видела, тебя это не касается. Эти люди никто для тебя и их отношения не имеют никакого значения. Они в праве заниматься чем угодно.
— Извините, — сглотнув ком в горле, произношу я, отворачивая взгляд от стыда. — Меня здесь не было, — почти безжизненно повторяю то, что диктует холодный разум. — Можете продолжать, — бросила на ходу и рванула из приемной, не осмеливаясь взглянуть назад.
Но едва я сделала шаг за дверь, позади раздался бешеный рык:
— Динара!
Звук его голоса пробрал меня до дрожи, остановил на мгновение, но я не обернулась. Сердце, которое только что отступило перед разумом, вновь сделало слабую попытку восстать, замедляя шаги. Но хитрый разум представил перед глазами картину того, что происходило по ту сторону стола, приказав ногам бежать так, чтобы вихрем сносить все, что попадется на пути.
После вчерашнего случая с застежкой на ботинке, я решила носить в офисе туфли, несмотря на то, что являюсь настоящей мерзлячкой. И теперь я бегу в туфлях, без верхней одежды, в тонкой блузке, шелковой юбке под моросящим дождем, который от вечернего холода переходит в мокрый снег. Моя сумочка, мой телефон - все осталось в кабинете. Возвращаться туда - это безумие. Я больше не появлюсь в этом здании, в этой компании, в его жизни. Для него меня больше нет.
Сволочь! Не смог догнать меня на этаже и приказал охране задержать у выхода. Хорошо, что появился Пол, который, ничего не понимая, бросился освобождать меня из захвата охранника. А я еще подлила масла в огонь, сказав по-английски, что тот давно меня домогается. Пол буквально озверел и набросился на него. А я, воспользовавшись моментом, ускользнула из офиса. Простите меня, Таир ага, я не хотела вас подставлять. Но ведь вы действительно не упускали случая окинуть меня своим похотливым взглядом и обронить многозначительные намеки, пока я не начала встречаться с Ринатом.
Во всем виноват мой разум, который заставил меня бежать сломя голову. И вот теперь, благодаря этому ‘неразумному’ разуму, я стою в какой-то подворотне, промокшая насквозь, дрожа до мозга костей, и мечтаю о чуде.
Темнота, окутавшая город, кажется менее пугающей, чем темнота, поселившаяся в моей душе. Как можно быть настолько темной, чтобы верить в единственную любовь на всю жизнь?
Яркий свет фар слепит глаза, заставляя прикрыть их рукой. Звук мотора пугает своей мощью, указывая на то, что рядом остановилась огромная машина. Это джип. В темноте он кажется черным. Тонированное стекло медленно опускается, и раздается мужской баритон:
— Что с вами? — спрашивает голос. — Вы в порядке?
Хочется ответить: ‘Я пиздец как в порядке, а так — просто замерзла’. Но Динара Умарова не матерится и не огрызается.
Мужчина, поняв, что не дождется ответа, просто потому что у меня зуб на зуб не попадает, выходит из машины, открывает дверь заднего сиденья и помогает мне сесть. Через мгновение я чувствую тепло пледа и его приятный запах.
— Укройтесь, вы совсем замерзли, — сказал он, как бы для приличия, хотя сам аккуратно укрыл меня с головы до ног.
Через несколько секунд он уже сидел за рулем, и я поняла, что мы едем. Он не спрашивал, куда меня отвезти, лишь изредка бросал взгляды в зеркало заднего вида.
— Меня зовут Самир, — представился он.
— Динара, — тихо ответила я. — Я пока не знаю, куда мне ехать, — призналась я. — Можете подвезти к какому-нибудь торговому центру?
Оставаться долго в машине невозможно, поэтому хватаюсь за мысль о том, что торговый центр — это подходящее место, где можно будет присесть на лавочку, немного все обдумать и решить что делать дальше, не замерзнув при этом.
— Хорошо, Динара, — согласился он. — Я включил вам подогрев сидений. Если станет некомфортно, просто скажите.
Подогрев сидений оказался в самый раз. Не хватало подогрева пола, потому что ноги капец как просились «закинуться» на сиденье, но совесть не позволяла мне так поступить. Я лишь сняла туфли и попыталась растереть окоченевшие носки руками. Как же мне полегчало, когда я сбросила эти «лапти». Пальцы натерли мне в кровь, черти, даже через капрон.
Всю дорогу Самир был занят телефонными разговорами: то отвечал на звонки, то сам кому-то звонил. Его голос звучал уверенно, деловито, но я была слишком погружена в свои печаль, чтобы обращать внимание на детали.
Когда машина остановилась, я ожидала увидеть торговый центр, но передо мной оказался один из самых престижных ресторанов города. Я бросила взгляд на вывески близлежащих магазинов, пытаясь понять, где мы находимся, к какому филиалу ресторана он меня привез.
— Это не торговый центр, — слабо возразила я, пытаясь осознать реальность.
— Динара, давайте выпьем по чашке чая, и вы согреетесь, — предложил Самир, прежде чем выйти из машины.
Он обошел автомобиль, открыл заднюю дверь и протянул мне руку.
— Наверное, неудобно в таком виде заходить туда, — сказала я неуверенно, смущаясь своего внешнего вида.
— Неудобно суп вилкой есть, — с улыбкой ответил Самир. — Остальное всё удобно в этом ресторане.
Как человек, который неожиданно свалился ему на голову и уже воспользовался его добротой, немного согревшись в машине, я решила не спорить. Кинулась натягивать туфли, но они никак не поддавались, причиняя мне невыносимую боль.
— Оставьте их, — с лёгкостью сказал Самир и одним ловким движением подхватил меня на руки. Я откинула туфли в салон машины, не понимая, что вообще происходит, потому что всё казалось как во сне. Взрослый мужчина несет на руках незнакомку, завернутую в плед, словно это что-то совершенно обыденное. Я наблюдала за происходящим в полной растерянности.
На входе в ресторан нас встретил один из сотрудников, который поспешно открыл дверь.
— Добрый вечер, господин Самир, — уважительно поприветствовал юноша, отступая в сторону и пропуская нас внутрь.
— ВИП готов? — спросил Самир.
— Да, всё как вы сказали, — ответил сотрудник.
Через несколько минут я уже сидела на топчане, устроенном на закрытой террасе с камином. Толстые, мягкие покрывала и подушки, украшенные восточными узорами, треск огня в камине — всё это так и манило прилечь и уснуть. Разлечься не получилось, но я с удовольствием поджала ноги под себя и укрылась тёплым пледом. Мне даже принесли полотенце, и я смогла немного высушить волосы.
— Какой чай будете? — спросил Самир. — Чёрный, с молоком, зелёный, ташкентский? Могу предложить с облепихой.
— Можно ташкентский, — неуверенно ответила я.
— Конечно, — с лёгкостью сказал он, схватив стеклянный чайник и налив мне чашку.
— Что будете из горячего?
— Самир, ничего не нужно, спасибо! — смущённо возразила я. — Здесь чашка чая стоит как казан плова. Мне неудобно вас разорять.
— Ничего страшного, — с лёгкой улыбкой ответил он. — Это мое заведение.
В этот момент я чуть не поперхнулась. Я пью чай с владельцем сети Samirstan! Что я о нём знаю? Ничего, кроме того, что известно всей стране: хозяин Samirstan — миллиардер, который прославился скандалом с изнасилованием несовершеннолетней девушки. Дело получило широкий резонанс. Мнения разделились: одни считали это подставой, другие — были уверены в его виновности. Судья встал на сторону первых, а я была среди тех, кто верил девушке. Почему? Просто потому, что он мужчина, а я верю женщине. Помню, как писала гневные комментарии в Instagram, требуя для него высшей меры наказания. И что теперь? Как мне, словно ничего не было, сидеть с ним за одним столом и пить чай?”
— Не бойтесь, Динара, — широко улыбнулся он. — Я вас не трону, — кажется, он прочитал все мои мысли. — Встал на путь истинный, — добавил он с лёгким смехом.
— Я была на стороне девушки, — тихо призналась я.
Он кивнул, немного опустив взгляд, словно обдумывая мои слова.
— Я вас понимаю, — начал он после короткой паузы. — Когда прочитал, что пишут обо мне в соцсетях, сам почти поверил в свою виновность. Но, понимаете, не всегда картина, которую видит человек, передает свою истинную суть. Я не оправдываюсь перед вами, просто пытаюсь объяснить… Людям удобнее верить тому, что укладывается в их представление о происходящем.
Я смотрела на него, не зная, что сказать. Его слова звучали искренне, но у меня внутри всё равно оставался осадок и неприязнь. Я сама прошла через это. То, что сделал Дамир восемь лет назад никак не назовешь, кроме как изнасиловнием. Причем не только тела, но и души. Но именно душа не захотела таить в себе ненависть, посчитав это слишком тяжким грузом.
— Я не прошу вас меня понять, — продолжил Самир, заметив мою растерянность. — Но я хочу, чтобы вы знали: история была намного сложнее, чем казалось. И далеко не все виновны так, как кажется на первый взгляд.
— Можно заказать такси? Не хочу больше злоупотреблять вашим гостеприимством, — сказала я, чувствуя, что пора покинуть это место.
— Конечно, Динара, я не настаиваю. Я лишь хотел, чтобы вы согрелись и, возможно, на тёплую голову решили, куда вам ехать, — ответил Самир, с пониманием кивнув.
— Спасибо, Самир, я уже согрелась. Мозги оттаяли и начали соображать, — произнесла я, мысленно ругая себя за то, что вообще оказалась здесь.
— Попробуйте заказать, — он протянул мне свой телефон. — Но боюсь, с этим будут проблемы. Сами понимаете, погода портится, и никто не хочет рисковать. Если и найдётся смельчак, то цена будет как за три казана плова.
Самир оказался прав: Яндекс упорно сообщал, что поблизости нет подходящих машин, даже за три казана плова.
— Предлагаю отвезти вас самому, — произнес он, с доброй улыбкой. — Обещаю, что доставлю в целости и сохранности.
Самир действительно доставил меня в целости и сохранности, но не домой. Я приехала к Ринату. Понимала, что вряд ли он окажется дома, но решила его дождаться и рассказать всю правду, включая свою измену. Нельзя пытаться стать счастливой, делая кого-то несчастным. Только сейчас я осознала, что сделаю его несчастным, если продолжу с ним отношения, скрывая от него всю правду. Страх причинить боль правдой обманчив, и он порождает новую ложь, и так может продолжаться бесконечно. Лучше нанести сердцу один сокрушительный удар, чем медленно разрезать его на части.