— Давид, почему ты так просто отпустил ее? Выгнал… — решилась я задать вопрос, который терзал все это время. Ведь именно поведение Абрамова с бывшей отталкивало меня. Страх, что он и со мной поступит так же, не отпускал.
— Я не хочу говорить о ней, — поморщился он, не отрывая от меня глаз. Его дыхание было прерывистым, а тело напряженным. Насыщенный мужской запах не давал оставаться в здравом уме.
— Зато я хочу. Мне это важно. Нас определяют наши поступки. А ты поступил с ней жестоко.
— Лина не та женщина, что мне нужна. Я верил в это три года назад, когда отец заставил меня жениться на тебе. Наш роман был в самом разгаре, и я думал, что она та самая. Но время шло, и я понял, что мы друг другу не подходим. Все просто и банально. Так бывает, Эльза, наши отношения не прошли испытание временем.
— Понятно. Но тогда и наши могут не пройти, — посмотрела я на него, — ты тоже можешь забыть слова, которые говоришь сейчас, и выгнать нас.
— Нет, — мотнул Давид головой, — этого не будет. Я хочу новую жизнь. С любимой женой, с сыном. Я это понял, когда узнал о том, что он есть. Понял, чего мне всегда не хватало. Вы наполняете мою жизнь смыслом.
— Хах… С любимой? — прошептала я, не в силах отвести глаз от чуть пухловатых мужских губ. Вспомнились его поцелуи трехлетней давности, и внутренности превратились в желе.
— С любимой…
Давид заскользил пальцем по моей щеке, глядя в глаза. Его взгляд бил в самое сердце. Откровенный, искренний. И я смотрела в растопленный шоколад его глаз, и плавилась сама. Все слова пропали вдруг, все мысли. Пальцами вцепилась в рубашку, непроизвольно притягивая мужчину к себе.
Он вдруг стал до боли необходимым и желанным.
Эта жгучая потребность лишила меня воли к сопротивлению.
Закрыла глаза, почувствовав его губы на своих. Мир перестал существовать. Застарелые чувства вырвались наружу, не давая мне и шанса на пощаду. Они бросили меня к Давиду, как шторм океанские волны, всколыхнув до основания. Руководили мною безгранично, стирая рамки и запреты, вынуждая забыть обо всем.
На минутку позволить себе слабость… Всего лишь на минутку…
Не помнила, как оказалась распластанной на кровати, и Давид навис сверху. Сопротивляться не хотелось, и я позволила ему ласкать мое расслабленное тело.
Глава 24
Давид
Меня так никогда еще не накрывало. Вернее, ни с кем меня так не накрывало, как с моей женой. Прошлое стерлось. Это был шквалистый ураган, который налетел молниеносно унес нас далеко и надолго. Я не ожидал ничего подобного. Думал, что моя строптивая женушка соберет чемоданы и сбежит вместе с моим сыном, но она меня удивила.
Она спала рядом с Матвейкой, такая трогательная, хрупкая. Осталась в доме и никуда не сбежала. В этом я увидел шанс.
Все случилось быстро, за считанные минуты, зато страсть была неподдельной. Я правда хотел с ней поговорить, но оказался рядом, и этот ее голубой тонкий халатик просто снес мне крышу. Ее аромат, ее вкус, ее свежее, сладкое дыхание.
Мы вместе провалились в забытье и столкнулись в едином порыве.
В ней по-прежнему не хватало опытности, зато все эмоции были искренними и отозвались во мне гораздо мощнее, чем со всеми другими женщинами. Во сто крат. Я вдруг понял, что никогда не получал от женщины столько настоящего отклика.
И еще понял, что не захочу уже никакую другую, Эльза для меня одна такая, несравненная, идеальная. Оказывается, я был женат на своей идеальной женщине и, идиот, не подозревал об этом, упустил ее. Но удержу!
Вмиг ощутил, что Эльза моя, теперь пути назад нет и развода она никакого не получит.
Едва дыхание пришло в норму, решился посмотреть на Эльзу. У нее были закрыты глаза, и было непонятно, разочарована ли она случившемся, или довольна, или жалеет.
Заметил, как уголки ее губ слегка подрагивали, будто готовые растянуться в улыбке. Улыбается? Такого я не ожидал, и теперь залюбовался тем, как она млеет после нашей страсти.
Моя ты Эльза, моя… Почему-то уверен, что у нее никого не было.
На тумбочке вдруг ожил передатчик. Ощутил досаду, хоть и речь шла о моем сыне. Матвейка звал маму. Проснулся, и жена сразу подхватилась, оправляя на себе одежду, которую я, впрочем, не успел снять с нее, как и свою.
— Я сам к сыну пойду, — остановил ее, вдруг приняв неожиданное решение и тронув за плечико, — а ты в душ лучше сходи.
Глаза жены сияли голубым светом, улыбка играла на губах. Хотел к ней потянуться, но решить не спешить. А то взбрыкнет гордячка, если буду давить, знаю я ее.
Жена кивнула и быстро скрылась в ванной, а я взял радионяню и отправился к сыну.
— Мама? — спросил Матвейка, потирая кулачками еще сонные глазки.
— Мама скоро придет, — наклонился над постелью и поднял малыша на руки, заодно подхватывая игрушку, лежащую на кровати. — А ты пока поиграешь со мной, с папой.
Малой доверчиво потянулся ко мне и расширил глаза.
— Папа? — удивленно склонил голову, держась за мое плечо.
От досады скрипнул зубами. Слово папа ему незнакомо. Но злиться я мог только сам на себя, злость на Эльзу как-то сама собой прошла. Я знатно накосячил, и поэтому она и сбежала.
Спустился с сыном вниз, и захотелось пить, в горле пересохло. Еще не успел дойти до кухни, как услышал приглушенный голос матери. Она разговаривала с помощницей экономки, которую сама же порекомендовала пару лет назад.
— Вот, держи… И про каждый ее шаг мне докладывай. Мы эту заразу выведем на чистую воду! — шипела мать, а я придержал шаг, интересно стало, что за козни она строит в моем доме. — Ишь ты, три года носа не показывала, а тут примчалась. Дом весь вверх дном перевернула, сына моего с ума свела. Ремонт ей подавай, новые вещи! И пацаненка своего притащила, непонятно, кто его отец… А ведь на моего Давида его повесит.
— Тетя! — громко и радостно возвестил тот, о ком шла речь. Я понял, что нас обнаружили, и вышел из-за угла.
Успел увидеть, как девка в переднике спешно прячет купюры в карман.
— Что здесь происходит? — спросил, строго глядя на мать. — Ты шпионку ко мне в дом пристроила? Ма? Зачем?
Я не мог устроить разборки, пока на моих руках сидел ребенок. Не хотел его пугать. Но я разберусь, как только Эльза придет и заберет малыша.
— Сынок… Ты не горячись, — мялась мать, семеня за мной следом.
Я прошел в гостиную, где было пыльно и полным ходом шли ремонтные работы. Развернулся и двинулся к столовой. Там было тише, я присел на небольшой диванчик и отпустил Матвейку на пол.
— Давид, ну прости меня… — скулила мать, прикладывая к сухим глазам белый кружевной платочек. — Я же как лучше хотела…
— Следить за моей женой и сделать все, чтобы заставить Эльзу сбежать? Этого ты хотела, — припечатал, может и грубо, но по-другому не получилось. — Она моя жена, и другой мне не надо, понимаешь?
— Ты три года про нее не вспоминал. Ты не любишь ее… И ребенок ее, ты же не можешь быть уверен, что она его именно от тебя родила. Надо тест на отцовство сделать!
— Мам, ты серьезно так думаешь? Да ты посмотри на Матвейку, это же я в детстве. Здесь у меня ни малейшего сомнения нет. И при чем тут мои чувства? Они тебя точно не касаются, — отбрил ее.
Вот еще она не вмешивалась в мои отношения с женой.
Будто в подтверждение, сын подошел к нам и протянул бабушке лопоухого зайца. Она застыла, словно змею увидала. Меня вдруг оскорбило ее неприятие моего сына. Другими глазами посмотрел на мать. И сделав выбор, в котором не сомневался.
— Знаешь что? Тебе лучше уйти, и вообще, поменьше бывать в нашем доме, раз тебя так нервирует малыш, в котором и твоя кровь течет, — встал с дивана, показывая тем самым, что разговор окончен.
Подхватил Матвейку на руки. Надо отнести его к матери, я не знаю, может, после отдыха он есть хочет. Надо разузнать о привычках сына. Я собираюсь быть полноценным отцом, а не наблюдателем со стороны.
— Давид! Сынок! Неужели ты меня прогоняешь? Свою мать! Променял меня…