Матвейка проснулся, и я предложил свою помощь. Что такого сложного в водных процедурах? Но как одной рукой удержать извивающегося пацана, который так и норовит соскользнуть на пол?
Не любит воду. Как я! Помню, в детстве тоже так изворачивался, только бы не касаться воды. Это сейчас люблю душ, который расслабляет после трудного дня. Особенно если не один его принимаешь, а с любимой женщиной.
— Дай, — протянул ручонку сын и схватил с полки тюбик с каким-то кремом.
— Нет уж, давай поставим это на место, иначе мама нас поругает, — попытался отобрать тюбик.
И вдруг с него слетела крышка, попав прямо в раковину. Матвейка надавил на мягкую тубу, из нее выскочила тягучая белая капля и шмякнулась мне на руку.
Я хмыкнул и хотел растереть крем по руке, но неожиданно стало ужасно печь кожу. Я сразу заподозрил неладное, отобрал у ребенка опасную вещь. Отпустил орущего ребенка на пол и подставил руку под струю холодной воды.
Крем смыл, но по коже стали расползаться волдыри. Эльза прибежала, бледная как стена, затряслась, не зная, чем помочь. Она хваталась то за полотенце, то за аптечку, пока не выпроводил ее из ванной, вручив ребенка.
Доктор быстро приехал и подтвердил мои догадки. Кто-то пробрался в дом, в ванную Эльзы и разбавил ее крем кислотой. Я знаю, кто это сделал.
Лина. Больше некому. И ни на одной камере не засветилась ведь, тварь! Ни одной улики не оставила.
А если бы крем попал на сына? У меня волосы зашевелились, реально, как живые.
Я ее убью! Закопаю под первым же деревом!
Вдруг представил, как утром, после душа, Эльза мажет лицо этой дрянью. И как ее нежная кожа лоскутами начинает сползать с лица, и истошный крик, леденящий душу.
Схватил смартфон и стал судорожно набирать номер бывшей любовницы. Но вспомнил, что удалил его. Так не помню. Где можно его найти? К матери не хочу обращаться.
Пока размышлял, задумчиво уставившись в окно спальни, не услышал, как подошла Эльза. Обернулся и успел заметить ее сочувствующий взгляд, брошенный на мою раненую руку. Румянец все еще не вернулся на ее красивое лицо.
— Ну чего ты? — притянул ее к себе, а она даже не сопротивлялась. — Это всего лишь рука. И хорошо, что так получилось, иначе ты бы утром…
Почувствовал, как вздрогнула, и тут до меня дошло, что сморозил. Прижал к себе еще крепче, целуя волосы. Добрался до шеи сзади. Так сладко от нее пахло.
— Ужас какой… Даже в этом большом доме, с кучей охраны, наш сын не в безопасности. Мне так страшно… — прошептала, обнимая меня.
Полностью согласился с ней. Почувствовал себя виноватым, обуяла злость на себя, что не смог защитить собственного сына! Но впечатлило ее искреннее объятие, такое доверчивое, настоящее. Стоило покалечить себе конечность ради такого.
— Больше такого не случится, обещаю. Я заявление в полицию напишу, — поднял заплаканное лицо жены и слегка коснулся ее сладких губ.
— Нет, — замотала головой Эльза, — лучше давай уедем? Мы оба знаем, чьих рук это дело. Она успокоится пока, нас не будет в городе, и перестанет вредить.
— Если не наказать, то не успокоится. Я уже своих людей подключил к расследованию. Все твои тюбики отдал на экспертизу. Уедем завтра с утра, переключимся со всего этого, и ремонт как раз закончится. Вернемся, а дома красота, уют, у Матвейки своя комната.
Жена согласилась, уже стала улыбаться немного. Но в голубых глазах застыл страх. Теперь будет всего бояться, не доверять поварам. Подумалось, может поехать в городе поужинать, вдруг эта тварь и в кухню успела наведаться?
Глава 28
Давид
— Собирайся, утром выезжаем, — бросил жене через плечо, стоя перед зеркалом. Сменил белую рубашку на черную тенниску, брюки — на черные джинсы. Взбодрил пальцами темный чуб, недобро улыбнулся собственному отражению. — Ужинай сама, не жди меня.
— А ты куда? — устало поинтересовалась Эльза, с жалостью глядя на мою забинтованную конечность. Она наблюдала, как я переодеваюсь, вцепившись в дверь моей гардеробной.
— Дело есть. Постараюсь быстрее вернуться.
Резко склонился и поцеловал жену, не успела уклониться в этот раз. Вышел из комнаты довольным. Мне ее жалость на руку, ситуация с кремом сблизила нас еще немного, но так оставлять не собираюсь.
— Куда едем? — спросил меня охранник, которого позвал с собой. Я задумался.
Куда может пойти одинокая обиженная женщина? Раньше мы вместе с Линой ходили по вечерам развлекаться. В основном это был ночной клуб «Хаос», там встречались с друзьями, танцевали.
Поймал себя на мысли, что вырос из таких молодежных развлечений. Сейчас меня тянуло домой, к жене, к ребенку, хотел с ними проводить все свое свободное время. Сам не заметил, как так переменился, но считал, что Эльза поменяла меня к лучшему. Задумался о том, что хочу с ней еще детей… Матвейке нужны братья и сестры.
Но сперва нужно победить ее страхи, побороть недоверие ко мне, а мне самому необходимо накрепко закрыть и запечатать страницу прошлого, которое продолжает напоминать о себе.
Руку зажгло, и я поморщился, растирая ее легкими массирующими движениями через бинт.
Назвал адрес, и парень вырулил за ворота. Если Лины там нет, то наверняка будут ее подруги, у которых узнаю номер. Как я прожил столько лет с женщиной и даже номер ее наизусть не выучил?
Выходит, так дорожил ею. Вот номер Эльзы знаю, хоть среди ночи разбуди, смогу набрать его по памяти. Даже не помню, когда успел его запомнить.
В ночном клубе еще было мало посетителей, время детское. Но Лина уже крутилась здесь, привалилась к барной стойке и мешала бармену работать. Трепала языком от нечего делать.
Злость наполнила меня с головой. Натворила дел и расслабляется сидит. Тварь!
Подошел быстро, схватил здоровой рукой мерзавку за локоть и потащил ее в тамбур, чтобы потолковать без свидетелей. Она орала и царапалась, но я не обращал на ее вопли внимания.
Толкнул к стене и навис над нею, раздавливая взглядом. Лина заметалась, пытаясь укрыться от моего взгляда. Всегда его боялась. Додавлю, дождусь, когда нервы ее сдадут и сама признается в совершенной пакости.
— Да что не так? — взвилась бывшая, не выдерживая давления. — Прилетаешь, злой как дракон, выдергиваешь меня. Что я тебе сделала?
— Ты сделала то, что чуть не стоило жизни моему сыну, — рычал, припечатывая Лину к стене, а она все пыталась выпутаться из захвата. — Вот!
Поднял забинтованную руку, поднес к ее носу. Спросил, желает ли посмотреть, что под бинтами, а она отвернулась. В глазах заметался испуг, она явно не ожидала, что ее план рухнет. Вернее, пострадают не те, на кого был расчет.
— А чего ты хотел? — сдалась вдруг, начала напрыгивать на меня. — Ты сам виноват! Я мечтала о будущем с тобой, а тут твоя эта заявилась. И ты не должен был пострадать…
— Мой маленький сын схватил тюбик, который ты начинила этой гадостью! Только по счастливой случайности ребенок не пострадал, крем попал на мою руку. Думал, раскаешься, а ты злорадствуешь. Значит, мне стоит подать заявление в полицию?
— Ну и подавай! Все равно ничего не докажут, — Лина демонстративно отвернулась, будто считая, что правильно все сделала. Ни грамма сочувствия или признания вины на ее кукольном лице не наблюдалось.
Вот же дрянь какая, и как это раньше все прятала? Прикидывалась хорошей, иначе не жил бы я с ней столько лет.
— Да нет, не стану. Я просто сейчас возьму и отвезу тебя в ближайший лесок и закопаю, — процедил сквозь зубы, схватив бывшую за горло. — Я закопаю тебя, тварь!
Страх метался в ее светлых подлых глазах, когда я сжимал пальцы на ее хрупком горле. Вспомнил крик сына и сжал еще сильнее. Она двумя руками схватилась за мою руку, трясясь всем телом, хрипы вырывались из ее открытого рта.
— Ты меня услышала? — немного отпустил горло, давая этой мелкой твари сказать хоть что-то в свое оправдание. Она начала кивать. — Только подойди к моему дому, только попытайся навредить моему сыну и жене, я даже разбираться не стану. Просто одной тварью на свете станет меньше.