Абрамов удивленно приподнял брови и надавил на пятку, вызвав мой вздох.
Мы оба усмехнулись нашей шутке. Он продолжал перебирать пальцами, словно играл на скрипке. Пальцы у него длинные, музыкальные, он в ту ночь меня достаточно распалил, чтобы я не почувствовала никакой боли…
— Мне нравится, как ты выглядишь, Эльза, — сделал он комплимент, на который я решила не реагировать. Он не имеет права раздавать мне комплименты. К тому же этот факт мне известен. Красивая. Но что с того? Это всего лишь то, что позволило меня подороже продать.
— И мне кажется, ты нравилась очень многим, — заметил он, склоняясь ко мне, чтобы расположиться удобнее. Осязаемый аромат его парфюма донесся до обоняния. Тот же запах, с которым я ассоциировала нашу единственную ночь. Его опасно вдыхать, это аромат слабости и поражения. Порабощения.
— К чему ты клонишь?
— У тебя было много мужчин после меня, жена? — раздался его вопрос, щедро приправленный нотками ревности, а пальцы меж тем уже массировали мои пальчики с гораздо большей силой, чем ранее.
А его взгляд, направленный на меня, в один момент стал похож на удар кинжалом. Очень острый.
— А что? Ты с какой целью интересуешься?
— Любопытство? — сказал он полувопросительно.
Мои пересохшие губы требовали влаги, и я их облизнула, мазнув кончиком языка по нижней губе.
Напрасно я это сделала. Взгляд Абрамова тут же переместился на мои губы. Потом он посмотрел мне в глаза. Я ощутила себя загнанным зверьком, и эта роль мне не понравилась.
Роль жертвы меня больше не устраивала и была не по мне.
— Отпусти, — потребовала я, и почему-то мой муж подчинился.
Встал, легко опустив мою ногу на пол, и наблюдал, как я надеваю туфлю.
— Ты бы знал, — сказала я, встав с места и оставаясь стоять напротив него, — если бы интересовался моей жизнью. Но тебя она мало волновала. То есть, — я поправилась с горькой усмешкой, — не волновала совсем. Так что оставь свое любопытство, и давай уже прекратим разговор. Я устала.
Абрамов задумчиво изучал меня, рождая десятикратное напряжение этим своим твердым взором и образовавшейся паузой.
Лучше бы что-то говорил, чем молчал и буравил меня своим пристальным взглядом.
Или лучше бы меня здесь вообще не было.
— Хорошо, — наконец отмер Давид и кивнул наверх, — тебе выделят гостевую комнату. Отдохни. Дай ключ-карту от номера в отеле водителю, он заберет и привезет твои вещи. Что-то еще?
— Ничего, — качнула я головой, тем самым соглашаясь с его словами, — разве что… Я надеюсь, мне не придется закрываться на замок этой ночью? Я не хочу нежданных гостей, — сказала я максимально твердо. Намек был ясен как день.
— Если я приду к тебе, стучаться не буду, ты сама меня позовешь.
Только Абрамов мог разбрасываться настолько самодовольными обещаниями.
Полностью его проигнорировав, я повернулась, чтобы выйти из гостиной. Мужской взгляд преследовал меня до самого конца. А я только и задавалась вопросом, на что вообще подписалась.
* * *
— Мама, перестань…
— Когда она уедет?! Лина в истерике! Бедная девочка…
Услышала я утром, спускаясь по лестнице вниз. Вечером приняла душ в отведенной мне, вполне милой комнате. Домработница, женщина в возрасте, которая была мне незнакома, отвела меня в нее, потом принесла обед, а к вечеру — ужин. Водитель привез чемодан.
Спала я беспокойно, еще бы. В этом доме я вряд ли могу рассчитывать на покой.
Надев на себя простую белую тунику и свободные джинсы, я пошла на завтрак. Прятаться в своей комнате не буду. Мне надо поскорее привести мужа к желанию избавиться от меня.
Свекровь. Инна Леонидовна. Она здесь и явно мне не рада. Осмотрела себя еще раз, остановившись прямо на подходе к столовой. Впрочем, какая разница? Одежда — это не защита. Не броня. Броня — это уверенность в себе. Которую я взращивала не для того, чтобы пасовать.
— Доброе утро, — смело вошла в кухню.
Две пары глаз тут же в меня вонзились, разговор прекратился.
— Инна Леонидовна, вы, кажется, спрашивали, надолго ли я тут. Этот вопрос лучше задать вашему сыну. Той женщине я, конечно, сочувствую, — упомянула я Лину, при этом морщась с пренебрежением, — но ей не стоило вступать связь с женатым мужчиной.
Свекровь разинула рот, глядя на меня как на незнакомку. Такой я и была.
Ведь прошла школу выживания в семье Абрамовых.
Глава 7
Эльза
— Давид, — процедила сквозь зубы свекровь, бросая взгляд на сына после моей тирады, — это правда? Она останется тут?
Ну конечно. Вежливость мы забыли. Говорить о ком-то в его присутствии «она», в общем-то, неприлично. Но я решила не злиться на свекровь и простить ее. Она же в трауре. Бледная, в черной одежде, в черной повязке. Мне не хочется ее сильно травмировать. Но и о себе нужно думать. Я себя в обиду не дам.
— Мама, сядь, не нервничай, — со вздохом досады Абрамов подошел к матери и провел ее к креслу, где она расположилась, не переставая смотреть на сына с вопросом в глазах.
— Так что, Давид? — не выдержала она и потребовала ответа, нервно сжимая пальцы на коленях.
— Мама, — досадливо поморщился муж, — Эльза — моя жена…
— Жена! — фыркнула свекровь и обдала меня холодным взглядом. — Этот брак всегда был фарсом!
— Тем не менее она моя жена и будет жить в моем доме, это ясно? — тоном, не терпящим возражений, грубо осадил он ее.
И мне бы радоваться, что он за меня стоит горой, но грош цена такой поддержке.
Всё это ради сохранения холдинга, не более. Ничуть не ради меня.
— Мне ничего не ясно, — плаксиво пожаловалась женщина, поправляя повязку на идеально прокрашенных темных волосах, — Лина постоянно плакала, пока мы с ней разговаривали.
— Мы не будем говорить о Лине, — резко обрубил Давид, не давая матери и шанса увести разговор в этом направлении.
Она вздрогнула и прижала руки к груди, испуганно глядя на сына.
— Инна Леонидовна, — обратилась я к ней, не намереваясь становиться ее врагом. Скорее, союзницей. — Я хотела бы выразить вам соболезнования, мне очень жаль…
Свекровь снова фыркнула и отвернула от меня лицо, так выражая отношение к моим соболезнованиям. Понимаю, это пустые, официальные слова, но их надо было сказать.
— И я бы хотела попросить вас о помощи, — бросилась я в омут с головой.
— О помощи? — не поняла свекровь, а муж с интересом на меня посмотрел, изогнув бровь в удивлении.
— Да. Я хочу обновить дом и гардероб, чтобы соответствовать уровню мужа. Я долго жила за границей и совсем ничего не знаю здесь. Если бы вы мне помогли, я бы была очень благодарна.
Сказала всё это очень спокойно и стала ждать реакции.
Про прием говорить остереглась. Желание его устроить оставлю на закуску. Позлить Абрамова было нелишним, а вот устраивать прием сразу после похорон — идея так себе. Привлечь на свою сторону свекровь таким способом точно не выйдет.
— Давид, — Инна Леонидовна сначала взглянула на него, но он молчал. Тогда она вернула внимание ко мне. Злость злостью, но моя просьба ей явно польстила. — А что ты хочешь обновить?
Сделать ремонт в доме? — сдвинула она брови, не понимая цели этого мероприятия.
— Не то чтобы я критиковала интерьер, — объяснила я, — но тут мрачновато. Я отсутствовала несколько лет, но тут ничего не изменилось. Ни одной детали. И Давид не против, правда? — в ожидании поддержки посмотрела я на него.
Конечно, все понимали истинную причину ремонта — стереть следы пребывания другой женщины в этом доме. Но не сговариваясь играли спектакль до конца. Иначе разговор стал бы слишком грубым и грязным. Подружиться с любовницей мужа, видимо, входит в систему ценностей свекрови и не нарушает правил приличия, а вот обсуждать ее с законной женой — это уже за гранью морали.
— Ну… — протянула свекровь, втянув в себя узкие губы и потом выдвинув их трубочкой. — Мы можем что-то сделать и поменять, — повела она взглядом в сторону Давида в поисках одобрения.