– Из-за чего ваша семья распалась? – Ник перестал рисовать, ему явно не хотелось говорить.
– Она ни то чтобы распалась, фактически она есть, но отношений семейных как таковых нет. Наш младший брат умер, поэтому всё так сложилось…
– Простите меня, – опустив голову, прошептала Калли.
– Тебе не за что извинятся, – улыбнувшись, ответил Ник. – Не злись на него, он не ведал что творит.
– Слышали бы вы, что он вчера говорил, – прошептала Калли, смотря в одну точку.
– Не заморачивайся. Это был бред сумасшедшего, – усмехнулся Ник.
– Нет, – прикусив губу, ответила Калли, – он и на самом деле так думает.
Ник не знал, что ответить, ведь она была права. В своих сумасшествиях Кол всегда говорил, что думал и делал страшные вещи с первобытной жестокостью. Он был страшен, его мозг был расчётлив, как у нынешних цивилизованных людей, а действия без замедлений.
Пока шёл этот напряжённый разговор, сей виновник был в саду, у могилы убиенного. Он сидел по-турецки перед свежей землёй, с сигаретой в руке. Он о чём-то размышлял, но вдруг начал говорить вслух, будто мертвец его слышит.
– Ты сам виноват. В первый день, как я вас увидел, я дал тебе понять, что ты лишний. Но нет же… каков глупец… русские шпионы! – рассмеявшись, проговорил Кол. Вот же, насколько должен быть ужасен человек, чтобы смеяться на могиле убиенного, и не признавать своей вины в безрассудном убийстве, которого можно было избежать.
Но после смеха лицо убийцы переменилось, стало мрачным, и он закурил вторую сигарету.
– Ты ведь мог этого избежать, мог не приходить в ночь или убежать, только увидев нас краем глаза, чтобы я тебя не догнал. Я тебя убил, а ты всё ещё портишь нашу жизнь. Почему ты не нашёл никого другого? Почему она? Красивых девушек много, бери любую..почему она? Ведь ты же не знаешь её, так как я… Чёртов итальяшка…
Кол гневался, огонь в нём клокотал, со зла он бросил бычок от сигареты прямо на могилу, туда, где Каллиста сеяла семена.
Дорогой мой читатель, понимаешь ли ты этого странного человека?
Он ещё немного посидел на могиле убитого, успокоился и пошёл в дом. В доме же царила уже совсем другая обстановка, Ник с Каллистой были в гостиной. Он рисовал её сидящую на кушетки с книгой в руках. Они о чём-то попутно разговаривали, "О чём-то смешном", – подумал Кол, услышав смех Каллисты, отчего на его душе вдруг стало теплее.
Когда он зашел, повисло молчание, Калли смотрела на него своими ясными глазами, а он не мог смело смотреть на неё. Он лишь заметил, что она одета в брюки и блузку, её волосы расчёсаны, а на лице нет следа слёз и печали.
– В спальне ещё не убрано, – сказал Ник Колу. Он понял, что сейчас пока они не могут находиться в одной комнате, заметив этот замечательный момент – беспокойный поворот головы Калли к Колу и её пытливый взгляд с полураскрытыми губами, робеющий Кол, который не может даже посмотреть ей в глаза. Он нарисовал это на полотне.
– Я как раз собирался, – быстро соврал Кол и быстрыми шагами ушёл в спальню.
– Ты ведь уже простила его, – с язвительной улыбкой произнёс Ник.
– Но он ведь, похоже, раскаивается, понял что натворил, – хмурив брови, прошептала Калли.
– Буду честен Калли, ему плевать, что он убил человека. Он только боится тебя потерять и сожалеет, что так с тобой поступил. Но это не значит, что нужно на него обижаться. Когда он выйдет из спальни, я не буду его выгонять… – Калли сделала вид, что не услышала его. Она смотрела в книгу, но мысли её были далеко от сюда. Она проворачивала в голове вчерашний и сегодняшний день, думала, как поступить и что делать. Ник, конечно, заметил это, но не стал её отвлекать и просто рисовал её прекрасные черты.
Кол убирался относительно недолго и уже через какой-то час вышел из спальни. В его сердце поселилось желание поговорить с ней, ещё раз объясниться, расставить все точки над "i"…Он вышел из спальни, Калли всё ещё сидела на кушетки, а Ник всё ещё рисовал.
Несколько минут он просто стоял в стороне, они будто его не замечали.
– Можно мне посмотреть? – тихо спросил Кол у Ника, на что тот очень удивился.
– Конечно, – отодвинувшись от мольберта, ответил Ник. На полотне карандашом была нацарапана кушетка, на ней Каллиста. Она сидела по-турецки, на её ногах лежала книга, её руки покоились подле книги, а голова была повёрнута в сторону. На её милом личике такой желающий, молящий взгляд, а губы приоткрыты, что кажется, она что-то скажет. – Что скажешь?
– Я бы купил эту картину, – с улыбкой произнёс Кол, подняв голову и встретившись с Каллистой взглядом. – Но есть одно "но"!