– Ты главное не забывай их и помни. Любить всегда можно, – совсем тихо сказал Кен.
А Аято смотрит на него недоверчиво, пустые глаза в сторону отводит и отвечает:
– Может, я не могу любить.
– Все могут, даже самый злой человек на свете что-то любит. Даже если это больно, человек не может не любить. Мне так бабушка говорила.
Аято промолчал. Ему нечего было ответить на слова Кена. Ведь мальчик всё правильно сказал. Но дело в том, что иногда нам причиняют такую боль, что перестаёт болеть вообще. И чувства не чувствуют больше. И способность любить куда-то девается.
Пока Аято мысленно рассуждал надо всем произошедшим, рядом зажужжал комар. Светловолосый поднял руку и было хотел прихлопнуть насекомое, но в ту же секунду на него, буквально, налетел Кен, зажимая комара меж своих ладошек.
Аято удивлённо уставился на кареглазого, когда тот аккуратно раскрыл свои ладони и слегка дунул на комара. Насекомое прогулялось по ладони Кена и улетело куда-то в сторону дерева.
– Всякая жизнь драгоценна, – укоризненно сказал кареглазый и развернулся к Аято, показывая свои забавные ямочки на щеках.
– Странный ты, – подметил Аято, все еще не скрывая своего недоумения.
Кен еще шире улыбнулся и поднял голову к небу.
– Начинается! Смотри! – Кен подпрыгнул на обе ноги и вскрикнул. Аято колыхнулся от испуга и тут же поднял голову вверх.
А там… тысячи. Нет. Миллионы. Тысячи и миллионы звёзд переливаются всеми красками. Вот, одна из бусинок полетела прямо вниз, быстро и стремительно она рассекала черное небо. За ней вторая, затем третья. И вот уже со всех сторон летит, мчится звездная артиллерия. Мальчишки смотрят как завороженные, взгляд оторвать не могут. В больших, карих глазах отражалась сырная катушка луны. Кен зажмурился, при этом съежился и начал что-то усердно нашептывать себе под нос. Он приоткрыл правый глаз и взглянул на Аято, который, кажется, настолько увлёкся звездопадом, что рядом с ним не шелохнулась ни одна травинка. Кареглазый мальчуган не удержался и захихикал, заставляя Аято оторваться от падающих бусин и обратить внимание на хохотавшего Кена. А Судзуки смеётся и взгляд на звездный дождь направляет. Мальчик-кареглазка с улыбкой в голосе сказал:
– Старый волшебник прошелся по небу и рассыпал все звезды из своего магического мешка.
Ну и может же такая нелепость прийти в голову – подумал Аято. А Кену неважно. Он мир по-свойски видит. И рисует всевозможные картины сам у себя в голове. Ему что ни попадись – всё прекрасно, особенно… Казалось, этот ребёнок мог излучать свет, даже если бы все вокруг было окутано тьмой. Смотря на такого беззаботного Кена, Аято почему-то сделалось радостно.
Провожая стремительно падающие звезды в дальнейшее путешествие, двое мальчишек, кажется, впервые чувствовали себя настолько спокойно и счастливо. Где-то в кронах деревьев свиристели цикады. Мир в этот поздний вечер приобрел неповторимые краски. Всё вокруг сверкало и сияло, переливаясь перламутровыми кристаллами. И если в этой вселенной в самом деле есть старик-волшебник, думал Кен, то он непременно проходил сегодня мило нашей планеты, раскидав из своего мешка миллионы звёзд.
***
В длинном коридоре школы был слышен топот бегущих ног. Кен спешил найти нужный кабинет, ведь сегодня первый день занятий, и мальчик пока плохо ориентировался в корпусе начальной школы.
Наступила пора, когда весенняя сакура зацвела по всему Токио, перекрашивая парки в нежно-розовый цвет. Кен еще вчера, на школьной линейке увидел всех своих одноклассников, что радовало кареглазого, мальчик был воодушевлен возможностью завести новых друзей, чего нельзя сказать об Аято. Голубоглазый не особо был и рад идти в школу, он никогда не являлся душой компании, а уж тем более не норовил найти друзей. Ему и Кена хватало. Но первый класс – важнейшая ступень в жизни каждого ребёнка, и пропускать её ни в коем случае не полагалось.
А вот Кен уже останавливается возле кабинета, где шумели ребята из его класса. На последней парте среднего ряда развалился Аято, пытаясь что-то нарисовать ручкой в тетради. Увидев Кена, Аято поднял голову и широко заулыбался. Его глаза заблестели, а ручка спокойно была отложена на парту, вскоре скатившись с неё на пол. Кареглазый мальчик аккуратно поправил свой черный пиджак и тихо вошел в класс. Учителя в нем не оказалось, а остальные ребята бегали по кабинету и кидались бумажными самолетиками. Судзуки не хотел сидеть за последней партой, а потому прошелся дальше и сел на ряду рядом с окном. Какой прекрасный вид открывался мальчику с этого места. Школьный стадион, на нем бегали старшеклассники и играли в футбол.