Храпящее тело папеньки лежало на диване, в гостиной. Пока Матвей ходил наверх, в свою комнату, не удержалась! Стащила из кабинета перманентный маркер и нарисовала бате гитлер-усы и чубчик на залысине.
— Рита, твою ж мать! В детстве не нарисовалась? — отбирает черный маркер и хмуро рассматривает мое художество. — Он же долго не сведется!
А Рита глазки в пол и водит ножкой по паркету.
— Бери спиртовые салфетки и стирай! — категорично заявляет брат.
Пришлось выполнять. Такое суровое лицо натянул, что меня ждут кары египетские.
Представьте себе картину: стою на коленях у дивана и полирую салфеткой лобешник гоблина. Это чудовище просыпается. Моргает глазенками. Начинает орать.
— Ааааа! Убить меня хочет!
— Да, заткнись ты уже! — шлепаю ладошкой по лысинке.
— Матвееей! Она меня бьет! Матвееееей! — горлопанит так, что кровь из ушей потекла, наверное.
— Рита, уходим! — оттаскивает от пьяни братан.
— Я у тебя сегодня переночую, — обрадовал Мотя, садясь сам за руль.
Насупилась на него. Кофе не налил. Художество ему мое не понравилось! Представляю, как папенька с утра в зеркало глянется — хихикнула. С усами и размытой кляксой на лбу — такой красавчик.
24. Ужастики
— Давай фильм какой-нибудь посмотрим? — предложил Матвей.
Время — вечер и делать было не чего. Сначала определились с жанром, выбирая между комедией и ужастиками… Победили страшилки!
— "Кто не спрятался" смотрела? — листает пультом "кинопоиск".
— Неа. О чем там?
Матвей читает аннотацию к фильму:
"Две молодые пары арендуют виллу на берегу моря. Отдых идет прекрасно, пока однажды постояльцы не обнаруживают несколько скрытых видеокамер, в том числе — в ванной комнате. Кто-то за ними явно следит, но в полицию они звонить не спешат. Некоторые предпочитают игнорировать камеры и забыть обо всем, что случилось в этом доме."
— Ну, давай, — говорю неуверенно и прижимаю к себе подушку с дивана.
— Боишься? Двигайся ближе, вместе бояться будем, — скалится довольно.
— Нет! Ты лучше так и сиди, с краю! Тебя первого сожрут…, - ворчу, забираясь с ногами.
В итоге, я не поняла, как подкатилась ближе к Моте и схватилась за него мертвой хваткой. В коридоре моргнул свет, который я оставила "на всякий случай".
— Ритка, ты чего такая трусиха? — шепчет братан, у которого голос срывается.
Понимаю, что ему тоже страшно, но старшенький продолжает хорохориться. Взвигнув, я забралась к нему на колени и уже тряслась, как заяц, стуча зубами.
— Может, ну его нахрен? Давай выключим? — тянется Матвей за пультом.
Пульт оказывается на другом конце дивана. Я вцепившись мертвой хваткой, не свожу глаз с экрана. Страшно до усрачки, но не могу оторваться от сюжета, думая как будут спасаться герои фильма.
— Рит, отцепись! — цедит напарник по просмотру.
— Нет! — прижимаюсь еще ближе… дай волю, на голову бы ему залезла.
— Я же не железный! — стонет парень, целуя меня в шею.
Вот тут я взвизнув, отталкиваю его… Какой там фильм! Таращимся друг на друга. Матвей тяжело дышит, зрачки расширены, как у вампира.
— Я в душ! — сбегает братец, громко захлопывая дверь.
Посидели, называется… как в том анекдоте:
— Девушка, можно с вами посидеть немножко?
— Немножко не получится! Со мной седеют сразу и на всю голову!
А мне куда? — хватаюсь за голову. Выключаю телевизор и тащусь в свою спальню. Пытаюсь заснуть. В голове такая карусель. С мыслью: ну и что такого? Он мне не родной брат, а физиологию никто не отменял — отключилась.
Утром на кухне записка: "Сделал бутерброды. В школу не опоздай! Вечером идем с пацанами в боулинг… Ты, с нами."
Шатрову позову, — решаю сразу же, жуя бутер с колбасой.
25. Боулинг
— Готова? — Матвей окидывает меня взглядом.
— Опять помаду проститутскую намазала, — морщится и тянется за салфетками.
Конечно знала, о такой его реакции. Но шанс позлить… и отвлечь от короткой юбки.
Танька идти со мной отказалась. Ее, видите ли Воронцов в кино позвал. Предательница! Наворчала Шатровой по телефону, чтобы руки не давала этому, ловеласу, распускать. Радостная такая, Танька, будто в лотерею выиграла… Не ценит она себя — примерно такие мысли крутила, пока ехали до спортивного клуба.
Ден и Кир заняли уже две дорожки. С ними были две девицы, в имена которых я не углублялась. Достаточно было посмотреть на кислую мину братца, чтобы понять — его эти дамочки раздражают. Может, он вообще к женскому полу относится предвзято? — проскользнула мысль.