Добравшись до места назначения, я открываю дверь с поспешностью человека, который хочет убежать. Арон всё ещё удерживает меня.
— Ты должна быть осторожна, Джейн, — говорит он серьёзно, но без раздражения. Арон, скорее, задумчив, чем-то озабочен, чем-то озадачен, чем-то опечален, и поскольку я не такая идиотка, чтобы воображать, что причина во мне, я понимаю, что всё зависит от неё.
Не знаю, почему Лилиан сегодня ушла, я не знаю, что между ними произошло, но вижу, что произошедшее его расстроило. И расстроило его настолько, что он пришёл искать меня. Когда вы цепляетесь за последнюю спицу в колеснице, это означает, что вы терпите крушение.
Поэтому я говорю что-то глупое (действительно глупость), только для него. Что-то, что причиняет мне боль, но для меня ещё больнее видеть, как грустит он.
— Если ты влюблён, не упускай свой шанс, — тихо говорю я.
Он вздрагивает. Не могу разглядеть его в темноте салона, но я чувствую движение, выражающее его удивление.
— О чём ты говоришь?
— О ней. Лилиан. Я ещё на благотворительном вечере в «Плазе» почувствовала, что между вами существует связь. Я знаю, это не моё дело, как и то, что касается меня за пределами суда, тоже не твоё дело. А ты всё равно этим занимаешься. Иногда мне кажется, что мы понимаем друг друга. Что мы могли бы... могли бы быть друзьями. Но даже если нет... позволь мне сказать тебе следующее: если вы любите друг друга, к чёрту её мужа и будьте вместе, не скрываясь. Жизнь слишком коротка и полна неизвестностей, чтобы тратить её впустую, убегая от тех немногих возможностей быть счастливыми, которые выпадают на нашу долю.
Несколько секунд Арон молчит, но это молчание тяжёлое и почти хлещет меня по спине, как это делала мама, когда кричала. Потом произносит то, чего не ожидала, и это парализует меня и даже ранит сильнее, чем порка.
— Я любил Лилиан безумно и отчаянно, когда мы были юными. Она ушла от меня, заставив адски страдать. Долгие годы я думал, что отомщу, что буду мучить её, когда придёт время. Потому как знал, — это время придёт. Но теперь... мысль о мести улетучилась, и я чувствую себя идиотом, который бессмысленно жил обидой. Я на самом деле чувствую себя идиотом, который потратил время впустую. Четырнадцать лет ненависти. Это очень долгий срок.
Его злая печаль душит меня. Я хочу протянуть руку и коснуться его руки. Но сдерживаю себя. Не могу ласкать его, когда он говорит, что безумно и отчаянно любит не меня, а другую.
— Любовь сильнее ненависти. У вас будет возможность наверстать упущенное время. Я уверена... всё будет хорошо.
И снова его низкий, тёплый голос ударяется о стены салона и эхом отдаётся в моей груди.
— Ты так думаешь? Я не уверен. У меня такое чувство, что моя жизнь определённо разваливается на части.
— Может быть, это потому... что она ещё не развелась. Это как бы сдерживает вас, заставляет… заставляет тревожиться. Когда она будет свободна, всё будет лучше. Вы оба будете свободны.
Я жду, что Арон скажет что-то ещё о Лилиан, но он удивляет меня:
— Почему ты плакала, Джейн? Почему ты пила?
«Потому, что я люблю тебя безумно и отчаянно».
— Иногда со мной такое случается. В последнее время чаще, чем обычно. Я не пью, сегодня это исключение. У вина был такой красивый цвет, словно жидкий рубин. Когда думаю о предварительном слушании и обо всём, что ждёт меня впереди, мне хочется вернуться назад и ничего не делать. Вот почему я плакала. Потому что не могу вернуться.
— Ты можешь вернуться, отозвав жалобу. У тебя ещё есть время это сделать.
— Самое безумное, что я не хочу этого делать. Мне бы хотелось сделать это и не делать одновременно. Знаю, я сумасшедшая, это невозможно понять.
— Однако я всё прекрасно понимаю.
Я широко открываю дверь, и Арон тоже собирается открыть свою, чтобы следовать за мной.
— Нет, Арон, пожалуйста, не выходи из машины, — останавливаю его. — Ты довёз меня до дома, этого достаточно. Ты очень заботишься обо мне, и за это я всегда буду тебе благодарна. Но сейчас я должна... Мне надо пойти домой, принять холодный душ, чтобы устранить все следы похмелья, и, возможно, меня вырвет. Я не хочу иметь зрителей. — Мысленно бью себя кулаком по голове, представляя, что у него возникнет образ моей блевотины. Я, с этим лицом, макияж смешан с солью слёз, пока прилипаю к унитазу. Я ненавижу себя, ненавижу себя, ненавижу себя. Не то чтобы это что-то меняло, но я всё равно себя ненавижу.
— Будь осторожна, Джейн, — повторяет Арон, и это последнее, что он мне говорит.
Я киваю и выхожу. Закрываю дверь и не оглядываюсь. Укрывшись в своей крохотной допотопной квартирке, я чувствую себя одинокой, как последняя особь официально вымершего вида.
Глава 11
Арон
Я не могу быть влюблен в Джейн.
Я влюблен в Лилиан.
Было бы нелепо, если после четырнадцати лет мучительных воспоминаний я обнаружил, что больше ничего не чувствую. Это было бы абсурдно и гротескно. Я не могу потратить более пяти тысяч дней своей жизни, думая о женщине, ненавидя и боготворя её, представляя себе момент, когда снова буду обладать её телом, чтобы внезапно забыть про неё. Забыть из-за девчонки, на которую не оглянулся бы и не посмотрел на улице. Я не мог перестать думать о Лилиан из-за Джейн.
Необходимо найти решение, иначе я сойду с ума.
Возможно, самое лучшее — это воссоединиться с Лилиан.
Я позвоню ей, мы немного поговорим о нас, о прошлом, об ошибках, которые мы совершили, а потом я приглашу её пойти со мной на свидание. Я дам ей понять, что готов заключить перемирие, что она мне нужна, и когда она снова станет моей, я обязательно почувствую, как во мне вспыхнет былая страсть.
Таким образом, Джейн исчезнет, как исчезают кошмары, когда их вытесняет счастье. Её губы перестанут наводить меня на мысли о похотливом сплетении языков. Я перестану представлять, как она танцует для меня, а единственной одеждой на ней будут розовые пуанты. Перестану представлять, как беру Джейн за руку, заставляю лечь везде, где есть свет, чтобы лучше видеть её, чтобы видеть её целиком, как вхожу в неё, одновременно неистово и нежно. Пот и поцелуи. Крики наслаждения и вздохи перед тем, как заснуть.
Я остановлюсь обязательно.
Я должен прекратить это.
Мне следует перестать беспокоиться о ней.
Мне нужно перестать постоянно интересоваться, как она, что делает, в безопасности ли, не побеспокоил ли её Джеймс снова, боится ли она или храбрится, какова на вкус её кожа и не прикасается ли она к себе, думая обо мне.
Потому что если я не остановлюсь, то услышу в голове тревожный сигнал, который предвещает очень серьёзную проблему.
«Арон, у нас проблема».
***
Я веду Лилиан в греческий ресторан, где был несколько месяцев назад. Там хорошая кухня, само заведение простое, не из тех роскошных мест, к которым привыкла Лилиан, так что могу проверить её искренность. Если начну сразу с шикарных мест и дорогих подарков, у меня останется сомнение, что за маской раскаяния до сих пор скрывается продажная Лилиан, которая предпочла мне Эмери по чисто экономическим причинам.
И чтобы подкрепить своё намерение дать ей понять, что я не буду рыцарем на побегушках и намерен держать нож за рукоятку, мы добираемся до «Аркадии» каждый на своей машине.
Выбираем уединённый столик, садимся и разговариваем. Лилиан сообщает, что Эмери покинул их дом в Нью-Джерси и переехал в квартиру в Нью-Йорке. Они официально расстались, но его эта ситуация далеко не устраивает. И если бы он узнал, что мы встречаемся, то начал бы против меня войну.
— Думаешь, меня волнуют войны Эмери? — иронично спрашиваю я.
— Он гораздо хуже, чем ты себе представляешь, Арон. Эмери совсем не тот человек, каким кажется. Но не будем сейчас говорить о нём. Давай лучше поговорим о нас. Я была рада, что ты мне позвонил. Что заставило тебя передумать?
— Мне надоело ходить вокруг да около «нас». Ты знаешь, что я думаю о прошлом. Мне необходимо понять, что будет дальше, — говорю, отчасти искренне. — Прежде всего, кем мы стали. Быть вместе — это возможность или иллюзия.
— Это реальность, Арон. Я уже говорила тебе и скажу снова: я совершила ошибки, которые не повторю. Ты... ты был моей запретной мечтой все эти годы. Я ни на минуту не переставала желать тебя.
Уже собираюсь спросить, не посещала ли её эта мысль даже тогда, когда она была в постели с Эмери, но появление официантки заставляет меня прерваться.
И у меня перехватывает дыхание.
Что, чёрт возьми, судьба пытается мне сказать?
Что нет смысла строить планы, потому что всё предрешено?
Конечно, встреча с Джейн не оставляет меня равнодушным. Я смотрю на неё с кажущейся злостью, которая отчасти является гневом, но в то же время и беспокойством.