Подошло предобеденное время, когда в кафе понемногу начинали заходить посетители. Это означало, что готовить все, что не доготовили, теперь придется одним девчонкам, а мать будет заниматься в зале с посетителями. Стелла разрешила сестре лепить пирожки, а сама принялась крутить мясо на мясорубке. Белла ловко делала свое дело, время от времени посматривая на сестру, как будто хотела ее о чем-то спросить, но как-то не решалась. Наконец, она не выдержала и, оглянувшись с опаской на открытую в обеденный зал дверь, тихо сказала:
– Стелла, а можно тебя кое о чем спросить?
Старшая сестра усмехнулась:
– Смотря о чем. А то могу и не ответить. Или так ответить, что и спрашивать расхочешь.
– Стелла, ну я серьезно…
– И я не шучу. Ну, ладно, спрашивай, я сегодня добрая.
– Стелла, я вчера поздно вечером видела, как ты садилась в машину к какому-то водителю…
– И что с того? – усмехнулась девушка, продолжая с усердием крутить ручку мясорубки.
– А зачем ты к нему садилась?
– Тебя не спросила! – с вызовом бросила сестра.
Белла уложила пирожки на два противня и засунула их в заранее разогретую духовку большой плиты. Потом она проверила температуру на термометре, вытерла руки о кухонное полотенце и села напротив сестры. Та бросила на нее быстрый и недовольный взгляд.
– Стелла, я серьезно… Зачем ты это делаешь? – тихо и грустно спросила Белла.
– Что это?
– Ты понимаешь, о чем я…
– Слушай, сестренка! Давай вон лучше зелени впрок наруби, чего расселась? Переработала, что ли? Время – к обеду, сейчас народ пойдет, только успевай поворачиваться.
Разговаривать с сестренкой Стелле, как видно, вовсе не хотелось. Она продолжала усердно крутить ручку мясорубки, подкладывая в жерло все новые куски мяса.
– Ты это из-за Андрея, да? – все так же тихо спросила Белла.
– Слушай, ты… Ты мне не поп, и я тебе исповедоваться не собираюсь! – довольно громко крикнула Стела. В голосе ее слышалось раздражение.
– Ну, чего ты так? Я же только спросила… – виновато проговорила Белла.
– А нечего и спрашивать! – снова крикнула сестра.
В это время в кухню зашла Матрена и замахнулась на дочек полотенцем:
– Тише вы, заразы! – зашипела она. – Там же все слышно! Люди в зале! Дома поругаться не можете?! Белла, нарежь еще салата, народ подошел…
Матрена выплыла из кухни, изобразив на лице радушную улыбку для посетителей, а Белла принялась стругать намытые овощи в большое блюдо.
– Стелла, ты только не обижайся и не кричи, ладно? – снова тихо заговорила она. – Я матери ничего не скажу, правда…
– А мне-то что! Можешь говорить, – усмехнулась сестра с деланым равнодушием.
– Нет, ты что?! Я – могила! Только ты скажи: ты к водителям садишься ночью в кабины за… этим?
– За чем за этим? – сделала наивное лицо Стелла.
– Ну, ты что, не понимаешь?
– Нет.
– Да ладно. Я что, маленькая? Я же все понимаю…
– Господи, да что ты можешь понимать?! У тебя еще понималка не выросла!
Некоторое время сестры работали молча.
– Девочки, сделайте быстро три салата, три порции щей и… что там с пирожками? – заглянула в кухню мать.
– Пирожки сейчас будут! – вскочила Белла со стула.
– …и пирожков побольше: люди в дорогу возьмут.
Матрена скрылась в зале, а девчонки принялись стругать салат и разливать только что сваренные щи по тарелкам. Белла не стала больше донимать Стеллу расспросами, она и так знала, чем занимается ее любимая сестра. Она выложила пирожки в огромный таз, накрыла его полотенцем, взяла один горячий пирожок и вышла через зал на крыльцо посидеть в теньке и отдохнуть хоть немного на воздухе. В кухне было невыносимо жарко от натопленной печи и плиты. Она заметила, что в зале в это время обедали трое мужчин среднего возраста. Все они были очень хорошо одеты, по всему видно, люди не бедные. У всех аккуратные прически, не то, что у шоферюг. Лица холеные, гладко выбритые, майки светлые, на шее – золотые цепи. Бросив на посетителей быстрый взгляд, Белла вышла на крыльцо и села на самую верхнюю ступеньку. Она надкусила пирожок и принялась с аппетитом жевать его, поскольку еще не завтракала сегодня.
Возле кафе стояла крутая тачка, больше похожая на дом на колесах. Огромная, с черными стеклами, вся сверкающая на солнце чистотой и лаком. Ничего себе машинка! Сколько же такая может стоить? Стелла говорила как-то про такую же, что стоит она не то «лимон», не то два. И откуда у людей столько денег?