Наш будущий бизнес мы обсуждали целый день, валяясь на пляже. Основная трудность заключалась в том, где хранить цветы, но после долгих уговоров и поцелуев Вадик согласился, организовать это в своей квартире. Уговорить маму он брал на себя.
- А ты собираешься рассказать своей маме о новом занятии? – ехидно спросил он.
Я задумалась. Рассказать маме, что её дочь собирается торговать цветами на рынке, а непроданные цветы хранить в вёдрах рядом с её немецким роялем не представлялось возможным.
У Вадика была иная ситуация. Он жил вдвоём с мамой в двухкомнатной квартире в пятиэтажке. Мама работала на часовом заводе. Я любила бывать у него дома, у них было светло и уютно. Екатерина Ивановна, простая русская женщина, вырастившая одна сына, была терпеливой, мягкой и весёлой. Ко мне она относилась хорошо, часто угощала то борщом, то котлетами, справедливо считавшая, что мама-пианистка хорошего обеда не сварит. Ей можно попробовать рассказать о наших планах. Другой вопрос: как она отнесётся к нашим отношениям? До сих пор она была уверена, что мы просто дружим.
- Вадик, я ничего не буду рассказывать маме, - решила я. - Цветы будем хранить у тебя и жить я буду с тобой, если твоя мама не прогонит.
- Ты будешь жить у нас? – по его виду трудно было сказать, что он доволен.
- Ну, какое-то время, пока не сниму комнату.
- А твоя мама?
- Да что ты пристал, мама да мама. Пусть считает, что я ещё не вернулась с юга. Я ей напишу открытку, что со мной всё в порядке, и я вернусь в сентябре. Открытка будет отправлена из Сочи, так что в Москве она не будет меня искать.
- А если она тебя встретит на улице?
- Она ездит на такси и не ходит по улицам.
- Да, - протянул Вадик. - Может, тогда поженимся? - вдруг предложил он.
- Зачем?
- Будет проще объяснить нашим мамам тот милый факт, что мы живем вместе.
- Чтобы расписали, надо ещё ребёнка зачать, – напугала его я.
- Ребёнка?! А ты уверена, что не беременна? – вдруг спросил он.
- В этом никогда нельзя быть уверенной, - подразнила я его. – Но не волнуйся, ребенок не входит в мои планы.
- Ты относишься ко всему очень несерьёзно, всё у тебя шуточки.
- Нет смысла казаться серьёзной, когда для этого нет повода.
- Так ты выйдешь за меня?
Боже мой! Казалось ещё минута, и он упадёт передо мной на колени. Взгляд исподлобья, то ли ударит меня сейчас, то ли заплачет.
- Вадик, прекрати! Мы ещё маленькие для свадьбы-женитьбы. И, вообще, есть дела поважнее.
Слышала бы моя мама наши разговоры! Вадик из всех моих знакомых ей особенно не нравился. «Мама на заводе работает, отца нет. Не трать на него время», - так я и слышала её голос. Хорошо, что у неё не было времени следить за моими привязанностями. Узнай мама о наших отношениях, пришла бы в ужас. «Муж должен быть твоего круга», - неустанно повторяла она. Я, конечно, с ней соглашалась и бежала на свидание с каким-нибудь двоечником, который мне такие песни пел под гитару, что плевать мне было на все сословия. Хорошо еще, что папа с ней не соглашался. Среди его знакомых был один министр и обычный водитель троллейбуса, с которым они любили выпить по кружечке пива. Ну а замуж выходить, считал папа, надо только в том случае, если без этого человека тебе белый свет не мил.
Но я уверена, что вполне обошлась бы без Вадика, несмотря на всю мою нежную к нему привязанность и даже на тот факт, что, кроме того, что он был моим первым мужчиной, заниматься любовью мне с ним очень нравилось.
Вечером мы держали совет с Марией Васильевной. Решено было сделать следующее: упаковать розы в два больших чемодана перед вылетом. Прилетев в Москву рано утром, мы сразу отправлялись рынок торговать, потом ехали к Вадику, ставили остатки роз на ночь в вёдра отпиваться. Утром следующего дня опять на рынок. Сколько времени это займёт, никто не знал, всё зависело от того, какая будет торговля. Потом мы летим обратно в Адлер и, в случае успеха, всё повторяем.
На следующий день мы купили два билета в Москву. Вадик позвонил маме и предупредил её о нашем приезде. Из переговорной кабинки он вышел весёлый и объявил:
- Мама будет рада, что ты поживёшь у нас.