- Зачем ты так? Я хорошо к тебе отношусь, может, я не умею любить.
- Просто я не тот, кто тебе нужен. Я был для тебя другом, другом и остался, несмотря на то, что мы теперь спим вместе.
«Зря я это затеяла, Вадик заслуживает любви», - подумала я.
- Вик, - он наклонился ко мне и обнял. - Я всё равно тебе благодарен, что ты со мной. Я был твоим первым мужчиной, это останется со мной на всю жизнь. Но я не знаю, как я буду жить, когда ты уйдёшь.
- Может, я надоем тебе раньше, чем уйду? Перестань раскисать, всё будет хорошо. Пойдём лучше домой, - мне хотелось закончить этот разговор. И почему людям не живётся без того, чтобы втрескаться в кого-то по самые уши? Лично меня уже достала эта любовь вокруг меня. Мне кажется, жизнь прекрасна и без нее.
Вадик открыл дверь своим ключом. Екатерина Ивановна вышла в коридор и грозно заявила:
- Явился, значит, блудный сын!
Я выступила из-за спины Вадика и пискнула:
- Здравствуйте!
Она бросила на меня беглый взгляд и обрушилась на Вадика:
- Да как ты смел так поступить со мной! Я ночей не спала, не знала, жив ли ты. Как ты мог укатить на юг без разрешения, да ещё с девчонкой из этой семьи? Да тебя посадит её мама только за то, что ты рядом с ней стоишь. Сколько раз я тебе говорила, держись от неё подальше. А что это за розы в вёдрах? Вы их украли? Господи, ну послал же бог сынка.
Я никогда не видела её в таком состоянии. В её глазах стояли слёзы, а голос дрожал и срывался на визг.
Я решила взять огонь на себя.
- Екатерина Ивановна, - начала я спокойно и твёрдо. - Вадик не виноват, это была моя идея поехать на юг. С ним или без него, я бы всё равно уехала, так сложились обстоятельства. А он, как хороший друг, пришёл мне на помощь и не позволил уехать одной. Вы можете им гордиться! - выпалив свою тираду, я твёрдо посмотрела ей в глаза.
От моей тирады у Екатерины Ивановны отвисла челюсть, и она даже не знала, что ответить, только смотрела на меня и хмурилась, а продолжала совершенно искренне приводить доводы в пользу Вадика.
- Идите на кухню, - наконец, заявила она и скрылась в ванной.
Она долго отсутствовала, лишь было слышно, как текла вода.
Мы сидели за столом, Вадик разглядывал свои руки, а я спросила:
- Ты же говорил, что всё ей рассказал?! Но она ничего не знает про цветы.
- Я обманул, - честно признался он. – Думал, что мы вместе все ей расскажем, но она почему-то сегодня раньше пришла с работы, и она порадуется, что мы решили зарабатывать деньги.
Я хотела ему сказать всё, что о нём думаю, но в этот момент Екатерина Ивановна вернулась и села за стол.
- Вика, тебя надо было бы выпороть… – начала она.
- Давайте я вам всё расскажу, - перебила я. - Тогда, может быть, вы не будете считать меня сумасбродкой.
И я начала рассказывать о том, как мама полюбила другого, про папин уход из жизни, о том, как я не могла оставаться дома, и, наконец, о том, что мама собирается снова замуж. Но это её, мамино, личное дело, просто я не хочу в этом участвовать, я не буду жить с ними, я собираюсь начать собственную самостоятельную жизнь, а также зарабатывать себе на жизнь.
Во время моего рассказа меня никто не прерывал, две пары внимательных глаз не отрывались от моего лица, в заключении я сказала:
- Екатерина Ивановна, вы можете позвонить моей маме и сообщить ей, что я здесь, можете просто выгнать меня на улицу, вы будете правы. В любом случае я не вернусь домой – это моё решение.
Я смахнула выступившие слёзы и ушла в ванную, предоставив им возможность всё обсудить. Холодная вода остудила горящие щёки. Я сидела на краю ванной и проклинала свой бестолковый возраст, из-за которого не могла распоряжаться своей жизнью. Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Ополоснув лицо, я открыла дверь. Екатерина Ивановна протянула мне халат и полотенце.
- Думаю, тебе захочется принять душ перед ужином, - её взгляд был тёплым, таким как раньше, когда я приходила к Вадику в гости.
А потом мы ужинали жареной картошкой с котлетами, и всё было так, как будто я давно здесь жила. Екатерина Ивановна поставила только два условия: первое, чтобы я сообщила маме, что со мной всё в порядке, а второе, чтобы мы закончили с продажей цветов до первого сентября и пошли в школу. Я согласилась и написала маме коротенькое письмо, что жива, здорова и работаю. А в школу я не собиралась возвращаться: пора детства закончилась для меня давно, и тяга к деньгам у меня была куда больше чем к знаниям. Но это об этом я никому не сказала, лишь пообещала, что постараюсь решить свои проблемы за оставшиеся два месяца. После ужина мы занялись мытьем посуды, а Вадик ушёл курить на лестницу. Екатерина Ивановна прошептала: