- Конечно, а что?
- Ты должна встречаться с мальчиками, ходить в кино и на дискотеки, а не проводить все вечера у моей постели.
- Я ещё всё успею, мамочка. Сейчас главное – поставить тебя на ноги, потом буду развлекаться.
- Я очень тебе благодарна за всё, но мне не хотелось быть обузой. Вовсе необязательно приходить ко мне так часто.
- Не думай об этом, чем быстрее ты поправишься, тем скорее я начну развлекаться.
Она вздохнула.
- Не знаю, что буду делать, когда меня выпишут.
- Мы придумаем тебе занятие, – сказала я бодрым голосом, понимая, что она говорит о работе.
- Что тут можно придумать?! - Она посмотрела на свои руки. - Я не смогу играть.
- Давай подождём с выводами. Ладно? Главное, что мы снова вместе.
- Ты простила меня?
Я молча кивнула и обняла её.
- Как только ты встанешь на ноги, я буду требовать назначения медицинской комиссии, чтобы тебя признали здоровой и выписали.
- А если не признают: останусь здесь надолго.
- Перестань, всё будет хорошо, в крайнем случае, мы купим эту комиссию. У нас всё покупается и продаётся.
- Жаль, что так происходит, - мама покачала головой. - Раньше были другие люди и другие времена. Был какой-то смысл в жизни, а вашему поколению досталось. Вот и ты у меня пошла на рынок. Я как представлю тебя там: у меня сердце кровью обливается.
- Да ладно тебе. Мы другого не знаем. Это ваше поколение за идею работало, магистрали всякие строили, к коммунизму стремились. Мы дети другие, поэтому перестраиваемся быстро. Мне нравится работать, тем более, я же не стою на рынке, а руковожу процессом.
- Но ты же стояла до этого.
- Это было недолго, всего месяца три, наверное.
- Ты очень изменилась, - мама внимательно смотрела на меня, видимо искала прежнюю Вику. – Стала сильно краситься и выглядишь от этого взрослее.
- А помнишь, ты хотела, чтобы я взялась за ум и ругала меня, что я целыми днями только гуляю?
- Как давно это было, - мама отвела взгляд, ей было тяжело вспоминать о прошлом. - Мне бы хотелось другой жизни для тебя.
- Давай не будем снова, мамуль. Мне нравится быть взрослой, мне нравятся деньги, и я люблю их тратить.
- Ну, кто бы мог подумать?! Раньше я думала, что тебе нравятся только мальчики.
- Я поняла, что в жизни есть более стоящие занятия, чем встречаться с тремя парнями одновременно.
- А как поживает твой дружок Вадик?
- Наверно, хорошо.
- Вы больше не дружите?
Я вздохнула.
- Мне некогда, да и не хочется. Сейчас мне интереснее общаться с ребятами постарше, например, с Леной и Андреем.
- Ну что ж, это хорошо. Честно говоря, мне твой Вадик никогда не нравился. И тебе он не подходит.
Я улыбнулась и подумала про себя: мамины вкусы не изменились.
- Согласна с тобой, - поддержала я ее с энтузиазмом. Знала бы мама, после каких событий я поняла, что Вадик не для меня. - Надеюсь, я когда-нибудь познакомлю тебя с хорошим парнем, который тебе понравится.
Интересно, что сказала бы мама, если бы узнала, насколько близкими у меня с Вадиком были отношения?
Было очень хорошо, что мама не заговаривала со мной о Коленьке. По какой-то странной рассеянности она не спрашивала меня, где я живу. Наверно, полагала, что я живу дома, а он убрался восвояси или просто не желала думать о нём. Как бы не так?! Этот негодяй по-прежнему жил в нашей квартире, а я продолжала снимать квартиру в Коломенском. Несколько раз я, надеясь, что он уехал, звонила, но он неизменно оказывался дома. Юридически он оставался мужем моей мамы и, соответственно, обладал правом проживания. Конечно, можно было подать на него в суд, но это должна была сделать моя мама, и в лучшие времена далёкая от судебных дел, а сейчас и подавно. Так что, этим вопросом в любом случае заниматься мне, а я была несовершеннолетней, что значительно осложняло дело. Вернуть квартиру для меня - дело чести. Это моя память о любимом отце, счастливом детстве и нашей дружной семье. К тому же мне надоело жить в чужой квартире с чужими вещами. Я хотела просыпаться, подходить к окну и видеть купола Новодевичьего монастыря.