Вадик поперхнулся мороженым и закашлялся.
Через Никитский бульвар мы вышли на Арбат, а потом прошли на Гоголевский, самый мой любимый из всех бульваров. Я рассматривала прохожих и не обращала внимания на Вадика, он по-прежнему молчал и смотрел себе под ноги. Все скамейки были заняты: парочки целовались, бабушки судачили, мамаши выгуливали своих отпрысков, а мы медленно вышагивали, стараясь не смотреть друг на друга. У подъезда Вадик поцеловал меня в щёку.
Я открыла дверь своим ключом. Медленно прошлась по комнатам: когда-то ухоженная квартира выглядела запущенной и неуютной: она больше не была тем домом, который я так любила. Мне опять стало грустно, всё чаще и чаще я оставалась одна. Родителям не было до меня дела, словно, потеряв друг друга, они разлюбили и меня.
Папа уехал на Кавказ, а мама почти не бывала дома, объясняя своё отсутствие концертами и репетициями, но я догадывалась, что она проводит время со своим знакомым. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Руки сами собой набрали знакомый номер. Вадик снял трубку после первого гудка.
— Вадим, а что ты хотел сказать мне?
— О чём ты? — начал придуриваться он. — Я уже и не помню и, вообще, занят сейчас. Тебя там что, все кавалеры побросали из-за твоей меланхолии? Так ты не раскисай, держи себя в руках. Ты же знаешь, парней всегда привлекала только твоя весёлость, — Вадик явно издевался надо мной.
— Да иди ты, — я бросила трубку, испытывая горькое сожаление о минутной слабости.
Я пошла в ванную и долго изучала в зеркале своё лицо. Не красавица, конечно, тут Вадик прав, но очень даже ничего. Улыбнувшись своему отражению, я еще выше вздернула нос и решила, что никому не удастся испортить мне настроение. Надо не грустить, а действовать. Я встречусь с маминым женишком и попытаюсь спасти нашу семью, решила я. Лежа в постели перед сном я обдумывала слова, после которых он обязательно откажется от своей любви, мама вернётся к нам, и мы втроем снова будем счастливы.
Глава 3
Утром я встала с хорошим настроением: у меня был план, и я готова к его осуществлению. На улице серо и дождливо, купола Новодевичьего монастыря затянуло пеленой тумана, но после череды погожих и тёплых дней, я восприняла перемену погоды как добрый знак. Зашла к маме в спальню, как все творческие люди она поздно вставала, и присела на краешек кровати.
- Мамуль, проснись, - я потрясла её за плечо.
Мама открыла заспанные глаза и удивлённо посмотрела на меня. Её утренний сон был священным для нас: мы с папой ходили на цыпочках, чтобы её не разбудить.
- Ты где выступаешь?
- А какой сегодня день?
- Четверг.
- В консерватории.
С того памятного дня, когда они объявили о разводе, я сторонилась маму, поэтому я подумала, что ей было приятно увидеть меня улыбающейся, несмотря на то, что я разбудила её.
- Мама, а …- я сделала паузу, не зная как его назвать, - твой новый знакомый будет сегодня играть?
- Да, Коленька тоже сегодня выступает. А почему ты спрашиваешь?
Её нежное «Коленька» разозлило меня, но я постаралась, чтобы мама этого не заметила.
- Если увижу его собственными глазами, мне будет легче понять тебя, - схитрила я.
- Девочка моя, - мама погладила меня по щеке. – Я знаю тебе тяжело, ты так привязана к отцу, но я не могу ничего поделать с собой. Когда ты полюбишь, ты поймешь, что это прекрасно.
Вдаваться в дискуссию на тему любви мне не хотелось, мне по-прежнему было тяжело её видеть.
- Мам, мне пора, я опаздываю,- я заставила себя чмокнуть её в щёчку и выбежала из дома, хотя у меня была ещё уйма времени.
Весь день я пребывала в нервно-возбуждённом состоянии и с трудом дождалась вечера. Для концерта я надела своё любимое чёрное короткое платье, которое выгодно подчёркивало мою фигуру. Длинные рыжие волосы я постаралась выпрямить и уложить. Сделав вечерний макияж, я надела туфли на высоких каблуках и, покрутившись перед зеркалом, решила, что выгляжу потрясающе, и к тому же гораздо старше своих шестнадцати.
Билетерша, пожилая женщина, которую все называли тётя Катя, не узнала меня: