- Мимо! Закуска из вяленого мяса к пиву или к вину. Говорят, на вкус замечательно. Мясо на него пускают любое – слонину, страусятину, буйволятину, говядину.
- Слонину? – округляет глаза Никита. Мимика у парня что надо! Интересно, он догадывается, что я любуюсь? Такой колоритный экземпляр, похож на богатыря из русских сказок.
- Я не пробовала, если что, - опережаю вопрос.
- А я, тем более. У нас свинки в хозяйстве.
- Ты откуда?
- Из-под Рязани, сама понимаешь, в посёлках работы мужикам нет, ещё летом хозяйство, а зимой куда? У нас многие вахтами ездят. А ты?
- Горожанка, никакого хозяйства, живу с родителями в обычной квартире.
- Недавно врачебный диплом получила?
- Пять лет тому, - он удивлён,
- Думал, ты мелкая!
- Хорошо сохранилась, - смеюсь, а он задаёт вопрос,
- Замужем, - и тут же отвечает, - точно нет, никакой муж бы не отпустил!
- Сам спросил, сам ответил. Молодец! А ты?
- Неа… и нет никого!
Нашу содержательную беседу прерывает официант, я заказываю, что выбрала, а богатырь решил подкрепиться по серьёзному, попросил борща, но сказали, что до обеда далеко, первое ещё не готово, расстроился, но нашёлся,
- Тогда мяса любого, двойную порцию! Слонину не надо! – у официанта секундный столбняк, потом отмирает,
- Свинина у нас,
- Самое то, - радуется Никита, – потом переключился на меня,
- Давай тебе тоже возьму, выбирай! – хороший парень, простой, он определённо мне нравится, но,
- Не хочу, до обеда и правда, далеко, - да и не в тех мы отношениях, чтобы мне питаться за его счёт.
- Смотри, не стесняйся, я не бедствую! – поясняет, потом добавляет к своему заказу жареную картошку на гарнир и компот, тоже двойной. Настоящий богатырь или медведь!..
Ест он аппетитно, с удовольствием по-мужски. Чувствуется в человеке здоровая добрая сила, ничем не отравленная и не замутнённая. Как же такой уникум сохранился? Не иначе в их посёлке девушки все ослепли, если до сих пор не женат, или там таких Никит клонируют?
- Тебе сколько лет?
- Двадцать восемь, - отвечает солидно, - пора детей заводить, а я всё по буровым.
Вот, думаю, отличный экземпляр для пополнения генофонда родины, надо присмотреться…
Потом Никита меня провожает до автовокзала и пока ждём автобуса, обмениваемся телефонами и заводимся друг у дружки в друзьях в контакте. Этот красавец ещё и Красавин, оказывается! Говорящая фамилия!
Еду домой и размышляю о новом знакомом. Ещё мало его знаю, но чувствую: медведь – хороший человек!
И куда, спрашивается, унесло этого хорошего человека? Я обежала весь наш небольшой посёлок вдоль и поперёк, и по периметру, а его нигде нет! И Стрельцова – гада, тоже нигде! И свет не горит, ни у того, ни у другого! Спят, что ли? А соседи их? Надеюсь, всё ещё гуляют на вечеринке юбиляра.
У нас все вахтовики проживают парами, по два человека на вагончик. Исключение я и Алла. У неё половину жилья занимает лаборатория, у меня медпункт. Удобно.
А мне сейчас очень неудобно колотиться чужим людям в двери! И что спрошу?
Помаявшись некоторое время, выбираю Красавина и иду туда.
Впрочем, напрасно выжидала, там никого. Стучала, стучала, а потом толкнулась, оказалось, дверь не заперта. Огляделась в темноте, не поверила, плюнула и включила свет. Постели даже не смяты!
Пришлось идти ко второму. Там заперто, не отозвался никто, хотя я лупила что есть мочи даже ногами. Ну это уж от растерянности и бессилия, словно от силы моих ударов, в пустом доме могла зародиться жизнь…
За этим увлекательным занятием меня застал Толик Верховцев, слесарь из Никитиной смены,
- Ин, ты чего дом ломаешь? – спросил, растягивая окончания, явно сильно под парами.
- Привет, Толик, - отхожу поскорее от двери, - соседа своего не видал? Или Никитоса?
- Видал! – заявляет. Меня сначала отпускает, но потом приходит нехорошая догадка,
- Давно?
- С тобой на юбилее у Семёныча, и того, и другого, а больше не видал…
- Значит, в столовую не возвращались… хреново!
- А, куда они подевались? – Толик явно соображает со скрипом и мечтает только удариться головой о подушку, но что, делать-то?! Сейчас все попадают, а эти болваны может замерзают где-то? Тут ещё и снежок начинает заметать потихоньку, вот занесёт их в сугробах, к утру и тел не найдём! Тьфу, тьфу, не дай Бог!