Может легче сбежать сразу? И зачем она согласилась? Фарс – есть фарс, с какой стороны на него не глянь.
– Там внизу намного веселее. Почему же вы… ты здесь? – промямлила Камила и прищурилась.
Вот бы залезть в его голову. Понять, о чем он думает. Но мысли не подчинялись магам ее типа и степени.
Вообще, визионы[1] – подчиняющие разум – на земле – большая редкость и ценность, а еще бремя. Камила лично их никогда не встречала. Поговаривали, что эти маги умеют предсказывать судьбы и будущее. Даже страшно было думать о том, что они могли бы ей напророчить. Пусть лучше так – не ведая, что будет дальше, но жить, как все.
– Надоели гламурные расфуфыренные пироженки, – после некоторого молчания, ответил Антон. – Вышел уединиться, но на счастье тебя нашел. Разве это не судьба?
– Сомневаюсь, – пробормотала Камила и отвернулась. Слишком проницательный у него взгляд, как для нона. Тетя Валя обещала, что позаботится о том, чтобы будущий отец точно не был магом. Так больше процентов на успех, да и последствия убрать легче.
Горели щеки, а кожа под маской обливалась ядовитым потом. Так хотелось сорвать бархат и показать, что ей-то маскарад не нужен.
– Вот сейчас и проверим, – Антон притянул Камилу к себе так резко, что она не успела возразить.
Выдох превратился в испуганный стон.
Крепкая рука прочертила контур по плечу и нырнула в гущу волос. Настойчивые пальцы пробрались к затылку и собрали тепло в одну точку.
Антон наклонился, кудрявые волосы переливаясь ссыпались на одну сторону лица. Камила застыла, как наколотая на иголку стрекоза. Он или она теперь в ловушке?
Теплое дыхание скользнуло по виску и, осев тысячей легких иголочек, спустилось по скуле к губам. Дышать становилось все трудней, ноги подкашивались, и Дэй вжималась сильней и сильней в мужскую грудь.
– Ты действительно прекрасна. Издали заметил, но сейчас убедился.
Нет. Не нужно было тете Вале делать такой густой настой, ведь эта фальшь не позволяет Камиле расслабиться. Как целовать и понимать, что все это лишь морок?
Но зов сработал, и ее не отталкивало, а тянуло к жертве. Жаль, это лишь шаг.
Не готова она еще стать матерью. Не готова!
Хотела рвануть и убежать, да пальцы одеревенели. Ноги, будто у каменного изваяния, не сгибались.
Антон осторожно прикоснулся губами уголка губ. Камила шумно выдохнула. Колкие разряды мчались по венам и размазывали мир перед глазами. Накатывали слезы. Как долго она мечтала о поцелуе! Как ждала… А теперь первое интимное прикосновение происходит вынужденно и под влиянием чар. Несправедливо!
Снова попыталась оттолкнуться.
– Не бойся, малышка, – шепнул Антон в губы и легко скользнул по коже языком. – Ты дрожишь. Замерзла?
Он отстранился на миг и, расстегнув быстро пуговицы, снял рубашку. Накинул Камиле на спину нагретую его телом ткань. Обнял и прижал к себе.
– Зачем ты делаешь это? – проговорила Камила, всматриваясь в светлое лицо в маске. Почему он кажется ей таким родным и близким? Знакомым.
– Ухаживаю за тобой. Разве не видно?
Она пожала плечами и опустила взгляд. Было страшно. Страшно, что будет неприятно и больно от чужих прикосновений, а еще страшней, что все это рассыплется утром, как сладкая иллюзия. И останется она одна. С ребенком. И вынужденно повторит мамину судьба. Ирония – хуже некуда.
– У тебя такие мягкие волосы и пахнут чудно, – говорил приглушенно Антон и перебирал ее локоны. Тепло его дыхания бежало по телу и тревожило, как дверь колокольчик.
– Перестань. Отпусти меня. Ты не хочешь этого. Все это неправда, – проговорила Камила и снова посмотрела в его глаза. Светлая радужка переливалась голубым и золотистым, расширенные зрачки отражали ее лицо в маске. Мужчина облизнул губы и коварно-жадно улыбнулся.
Кажется, слезы подошли слишком близко и сейчас хлынут из-под век, разбивая Камиле в очередной раз сердце.
– Ты не можешь, не хочешь… – бормотала она и не могла себя заставить сделать рывок и уйти.
– Хочу. Невыносимо хочу...
Лунный свет блеснул в его глазах, отражаясь в черных зрачках звездами. Антон сжал сильнее ее плечи, а затем наклонился и поцеловал. Будто нечаянно прикоснулся горячим языком, но настойчиво проник внутрь.
И Камила задохнулась в ощущениях. Хотелось пить этот сладкий напиток до умопомрачения. Представлять поцелуй – это одно, а испытывать – другое.
Его терпкий от текилы вкус придавал остроты. Жар ширился и, опустившись, опоясывал спину. Горячее надорванное дыхание вырывалось из груди непроизвольно. Кончики носов слегка соприкасались, а дерзкие руки скользили по спине и плечам и распаляли до горячки.