– У вас больше полномочий, а раз он засудил мое дело, то теперь я пришла к вам.
– В суде много кто занимает должности выше, чем у Ван Гундао, почему ты не пошла к другим?
– Мне тут сказали, что вы специально занимаетесь особо сложными делами.
Дун Сяньфа тут же смекнул, что кто-то из коллег втихаря роет для него яму, поэтому на него свалилось то, чем он вовсе не обязан заниматься. Кто-то спихнул ему сложное дело, которым сам заниматься не хотел.
– И что же это за сволочь? – огрызнулся Дун Сяньфа. – Если сами работники суда – люди бессовестные, то разве могут они судить по совести? Так что иди к тому, кто тебя надоумил обратиться ко мне. а после тебя и я до него доберусь, – добавил он.
Сказав это, он развернулся, собираясь уходить. Поскольку Дун Сяньфа уже проголодался, а его так никто и не покормил, он намеревался сам найти забегаловку, чтобы опрокинуть там рюмочку-другую, а также съесть лапши с тушеной бараниной. Но тут за него уцепилась Ли Сюэлянь.
– Господин Дун, вы не можете так уйти, вы должны заняться этим делом.
Дун Сяньфа не знал, плакать ему или смеяться:
– Что ты прилипла ко мне как банный лист? Что, в суде мало народу, с чего вдруг именно я должен заниматься твоим делом?
– Я для вас кое-что сделала.
– Что ты для меня сделала? – оторопел Дун Сяньфа.
– Утром я съездила к вам домой и доставила тюк хлопка и двух кур.
Дом Дун Сяньфа находился в деревеньке Дунцзячжуан, в двух с половиной километрах от города. Ее заявление еще больше обескуражило Дун Сяньфа:
– Так ты решила сделать меня подневольным за тюк хлопка и двух кур? Отправляйся за своим барахлом и забирай обратно.
Он попытался освободиться от Ли Сюэлянь, но та снова его схватила:
– А ваша жена пообещала мне, что вы возьметесь за мое дело.
– Да она только свиней кормить умеет, вот в этом она разбирается, но никак не в судопроизводстве.
– Но ведь не зря же я старалась?
– Не зря она старалась, да с твоей стороны это взятка, понимаешь? Я тебя к ответственности не привлекал, а ты ко мне почему-то прилипла.
Порываясь уйти, он снова почувствовал хватку Ли Сюэлянь. к этому моменту вокруг них уже собралась толпа зевак. Дун Сяньфа, который был уже на пределе, увидев народ, вдруг сконфузился:
– Вот шваль, пристала ко мне на улице и талдычит одно и то же, что за безобразие? а ну катись отсюда!
Он с силой освободился от Ли Сюэлянь и зашагал прочь.
Дождавшись вечера, Дун Сяньфа сел на велосипед и поехал домой в Дунцзячжуан. Еще не переступив порог, он учуял запах курятины. Оказывается, к ним в гости пожаловал тесть, и по этому случаю его жена натушила целый котел курятины. Успев на какое-то время позабыть про случай с Ли Сюэлянь, Дун Сяньфа вдруг все вспомнил. Когда он зашел на кухню и снял крышку с котла, то его глазам предстали уже тушеные курицы, предварительно расчлененные на восемь кусков. Дун Сяньфа недовольно напустился на жену:
– Любишь ты халяву по мелочам, когда, наконец, уже исправишься? Ты понимаешь, что натворила? Это называется «нарушение закона ради получения взятки».
Однако к следующему утру Дун Сяньфа об этом инциденте уже позабыл.
Председателя суда Сюнь Чжэнъи[5] Ли Сюэлянь увидела перед входом в отель «Сунхэ». Сюнь Чжэнъи изрядно выпил, поэтому вниз по ступеням его вели под руки. в этом году ему исполнялось тридцать восемь лет, на своем посту он находился уже три года. Среди других председателей уездных судов Сюнь Чжэнъи был самым молодым. Поэтому, понимая, что впереди у него еще большие перспективы, он старался вести себя осмотрительно. Обычно Сюнь Чжэнъи вообще не выпивал. Будучи при такой должности, он установил для себя пять ограничений: не выпивать в одиночку; не выпивать на работе; не выпивать с коллегами; не выпивать на территории своего уезда; не выпивать с понедельника по пятницу. Некоторые из запретов дублировали друг друга, но все их можно было свести к одному: не выпивать без повода.
Однако сегодня Сюнь Чжэнъи напился до чертиков. и это несмотря на то, что сегодня он находился в пределах своего уезда, в кругу своих коллег и сегодня была среда. Так что сложившиеся обстоятельства вступали в противоречие со всеми его запретами. Но выпил он не без повода – сегодня они праздновали день рождения его предшественника на посту председателя суда Лао Цао. Три года назад Лао Цао вышел на пенсию, уступив место Сюнь Чжэнъи. у Лао Цао сложились очень теплые отношения с Сюнь Чжэнъи, которого он поддерживал и продвигал. и в день рождения своего шефа, который к тому же был уже на пенсии, Сюнь Чжэнъи составил ему компанию, чтобы выпить. Шеф прилично напился, и Сюнь Чжэнъи от него не отстал. Что касалось продвижения Сюнь Чжэнъи со стороны Лао Цао, то тут у Сюнь Чжэнъи остался горький осадок. Три года назад, когда пришел черед Лао Цао выходить на пенсию, под его началом работало сразу четверо заместителей. и в качестве своего преемника Лао Цао готовил не Сюнь Чжэнъи, а Лао Гэ. Кроме того, что Лао Цао в своей жизни любил работу судьи, он также любил выпить. а кроме любви к выпивке, у него также была страсть к бриджу. Эта карточная игра была лучшим способом понаблюдать за поведением человека. и когда Лао Цао хорошо узнал Лао Гэ, то решил подготовить своим преемником именно его. Передав свое место Лао Гэ, он чувствовал себя спокойно. Но кто же мог предположить, что буквально в первый месяц после выхода Лао Цао на пенсию, Лао Гэ позовет на банкет своих одноклассников, они напьются, он пьяным сядет за руль и поедет по встречной полосе. Пьяный Лао Гэ несся навстречу другим автомобилям, которые шарахались от него, и еще чертыхался: