На лице Томы, взирающей на вошедших в раж студентов, нет удивления, впрочем, как и неприятия. Вроде ей всё равно. Она не с ними. Не с толпой. Просто в роли стороннего наблюдателя. Скучающего притом.
Прямо как я иногда.
Я люблю вечеринки. Серьёзно. И образ жизни свой люблю. Но даже от этого устаёшь. Иногда хочется взять перерыв, перезагрузиться. И Тома сейчас для меня – та самая перезагрузка.
Поднимаюсь на второй этаж по другой лестнице и приближаюсь к Томе со спины.
Она чуть вздрагивает и напрягается, когда я её обнимаю, но осознав, что это я, а не случайный пьяный незнакомец, Тома расслабляется.
- Грустишь?
- Неужели так заметно? – повернувшись, прищуривается она. – Может, мне спуститься и поиграть в твистер со всеми? Как думаешь, это меня развеселит?
- Переломаю руки тому, кто посмеет дотронуться до твоей задницы, - опускаю ладонь и сжимаю упругую ягодицу, обтянутую узкими джинсами. – Это моё, - заявляю свои права, а потом коротко целую Тому в шею.
Она наклоняет голову, и я двигаюсь к уху, чтобы прикусить мочку и прошептать ей всё, что я планирую делать с ней сегодня ночью. Чуть позже. Секс на пароме немного снял напряжение, но недостаточно.
Думал, уже могу контролировать свои грёбанные порывы, но с Томой контроль летит ко всем чертям. Я её хочу. Постоянно.
- Да ты собственник?
- Есть такое.
- А тебе весело? – меняет тему, кивая на толпу внизу.
- Вполне, - коротко бросаю, но, по правде, мне уже скучно.
Когда вечеринка балансирует на грани – самое то, когда большая часть присутствующих находится в одном шаге от отключки, мне уже не интересно.
Обнимаю Тому за талию и целую в плечо. С огромным удовольствием я бы сейчас уединился в спальне и стянул эту дурацкую одежду с нас. Но, наверное, за минувшую с нашего знакомства неделю, Тома уже итак заметила, что я маньяк во всём, что касается её. В один момент мне самому интересно, как долго я могу сдерживать свои желания и не трогать её, в другой – думая, какого чёрта. Если хочу трахнуть девчонку, надо пойти и трахнуть. Короче, грёбанные контрасты и сомнения. Совсем мне несвойственные.
Да уж, встречаться с одной и той же бабой целую неделю мне тоже несвойственно.
Но Тома отличается, и привычная матрица уже даёт сбой.
- Любишь быть в центре внимания, - и это даже не вопрос.
- А я и есть сам центр внимания, - заявляю с наглостью.
На самом деле, так и есть. Вечеринки, которые устраиваю, все крутятся вокруг меня. Я свой в Лондоне, сослан сюда «любимым», да-да, в кавычках, родителем в возрасте четырнадцати лет. Как там Есенин про каждую собаку писал, так меня тут в центре британской столицы тоже каждая собака знает. Я не скрываюсь, не прячусь, хотя родитель явно предпочитает, чтобы я не высовывался. А я высовываюсь. Ему назло.
Сослать – сослал, но плясать под его дудку я не собирался и уже навряд ли соберусь.
- Пошли, - бросаю и беру Тому за руку.
- Куда?
- В сторону кровати.
Направление задано. Мы спускаемся на первый этаж, двигаемся к выходу. Нас, конечно, попутно тормозят. Кто-то из вновь прибывших стремится перекинуть со мной ничего не значащими фразами. Плюс подтягиваются любители халявы, в основном местные, отследившие локацию сегодняшней вечеринки по социальным сетям. Очень надеюсь, что руководство «Лейкс Рукли» не добавил мою персону в вечный бан. В принципе, это место мне нравится. Можно было бы и с Томой сюда как-нибудь приехать только вдвоём.
Тут же одёргиваю себя. Что за бред? Я уже думаю о том, как мы проводим время вместе –один на один. Может, мне её ещё куда-нибудь подальше вывезти? Только она и я? Это ведь не мой стиль. Но Тома рушит все константы налаженной жизни.
Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на неё. Только Тома стоит, отвернувшись, смотрит в сторону, хотя я и держу её за руку. Отслеживаю направление и натыкаюсь на Егорку. Того уже оседлала какая-то деваха, а вторая стоит позади дивана и массирует развратнику плечи.
Егор слегка отбит на голову. Но я этого перца знаю с детства. Правда, лет двенадцать мы точно не общались, и, встретившись в прошлом году здесь в Лондоне, как-то начали снова. Он неплохо влился в нашу компанию. Проблем тоже не доставляет. Да и семьи общаются. У отцов какие-то общие мутки по бизнесу. Грязному бизнесу, конечно. Ничем чистым моё семейство не занимается.