— Я хочу, чтобы ты сходила на пять… нет, семь свиданий со мной. А потом выбрала, хочешь ли жить со мной вместе или отдельно, в своём поместье вместе с нашим ребёнком.
— С ребёнком? — хмурюсь я, а сердце замирает, пропуская удар. — Но ты же говорил, что это не важно.
— Я говорил, что женился бы на тебе в любом случае. И это правда. Но ребёнка я хочу. Девочку похожую на тебя. Чтобы дарить ей свою любовь и, надеюсь, получать её взамен.
Во рту вдруг становится сухо, и я быстро сглатываю. Знаю, что мы уже это проходили, но согласиться также тяжело, как в первый раз. Впрочем, если я всё равно собираюсь сбегать, то почему бы и не сказать «да»?
Но слова не идут, застревают в горле, и я просто киваю.
— О чём ты сейчас думаешь? — неожиданно спрашивает Генри.
— Что? Ни о чём.
— Неправда, — возражает он. — Ты сейчас улыбалась так, словно замыслила что-то жутко коварное.
— Коварное — это больше по твоей части, — возражаю, стараясь выдавить улыбку. — Потому что из нас двоих чудовище только ты.
Говорю, а у самой от страха путаются мысли и пальцы немеют.
И как только догадался? Неужели у меня всё «написано» на лице? Этого ещё не хватало. Тогда сбежать будет очень сложно.
— Возможно, — усмехается он в ответ. — В таком случае ты — Красавица, Мила. Моя любовь и моя надежда на спасение.
— Нет. — Я качаю головой, стараясь не морщиться от приторной сладости его слов. — Мы не в сказке, Генри. И спасти себя можешь только ты сам.
Никогда не верила в сказки, а в эту — тем более. И что это за привычка перекладывать свои проблемы на чужие плечи? Да и настоящие уродства или, точнее, демоны — они внутри, прячутся где-то в тёмных уголках души. И что-то мне подсказывает, что у Генри их не меньше сотни. Но взрастил он их сам, а, значит, и победить должен тоже сам.
— Ладно, раз мы всё выяснили, пошли обратно. Я всё ещё ужасно голоден.
Он неожиданно подхватывает меня на руки, и я удивлённо вздыхаю.
Неужели и его ранение было ложью?
— Нет, — говорит он тихо, и я понимаю, что произнесла вопрос вслух. — Лекарство помогло. Хоть мне всё ещё немного больно, но ради тебя я готов потерпеть. Говорят, боль очищает.
А у меня от его слов мурашки бегут по коже.
Откуда только он этого набрался?
И всё же при упоминании о руке, я чувствую лёгкий укол совести и кладу руку на его шею, чтобы нести ему было легче. Медленно вздыхаю, скользя взглядом по разноцветному ковру из цветов и изумрудной глади озера. Хорошее всё-таки место, жалко только, что компания у меня такая ужасная.
Когда мы возвращаемся обратно к покрывалу, он аккуратно опускает меня и садится с другого края, словно желая показать, что приставаний больше не будет. Я облегчённо выдыхаю и опять смотрю на разложенные им продукты, но есть совершенно не хочется. И всё же я тянусь за яблоком.
— А когда… — В горле пересохло, так что собственный голос кажется жутко хриплым и незнакомым. И я быстро сглатываю. — Когда ты вернёшь мне магию?
И дом, конечно. Для моего плана важны оба пункта. Надеюсь, он понял, что я хочу жить отдельно?
Он замирает и хмуро глядит на меня из-под бровей.
— Как только станет ясно, что всё в порядке. Для этого мне придётся сегодня уйти, а ты пока останешься. Впрочем, не думаю, что ты будешь скучать по мне.
Последние слова он произносит со злой усмешкой. И на какой-то ужасно короткий миг мне даже становится стыдно. Но это быстро проходит.
Да, не буду. Но он знал о моём отношении с самого начала.
— А магию? — напоминаю нетерпеливо.
Генри вздыхает, откладывая бутерброд, и его взгляд говорит красноречивее любых слов. И я отчётливо понимаю, что не скоро получу её обратно. А сбегать без неё смысла нет: никто метку не снимет.
— Ты мне не доверяешь, — говорю с осуждением.
Как и я тебе, добавляю мысленно. И мы оба это знаем.
— Дело не только в этом, — возражает он. — Если бы главной опасностью был твоей побег, то я вернул бы магию хоть сейчас. Потому что теперь мне будет гораздо легче тебя найти. — Генри кивает на магический браслет, мерцающий на запястье, копию моего. — Но я опасаюсь за твою жизнь, Мила.
Я вздыхаю.
Всё, что он говорит, вполне логично и правильно. Только вот рушит мои планы.
— А если я пообещаю не сбегать? — спрашиваю, скрещивая пальцы за спиной.
Глупо, конечно. Это ведь всего лишь слова.
Он смотрит на меня так долго, словно надеется забраться в голову и прочесть мысли. И, судя по тому, что отвечать не спишет, соглашаться не намерен.
— Если ты не будешь доверять мне, у нас ничего не получится, — повторяю я упрямо.
— Это же касается и тебя, — усмехается он в ответ.
И я лишь поджимаю губы.
Ну, почему он такой упрямый?
— Ну, правда, Генри. Я очень хочу жить и не соби…
— Повтори, — просит он неожиданно, перебивая меня, и даже чуть подаётся вперёд. А смотрит так, словно я только что призналась ему в любви.
Я удивлённо моргаю. Раз, другой. И лишь потом спрашиваю:
— Что прости?
— Повтори моё имя. Я постоянно слышу от тебя это холодное «вы». Знала бы ты, как оно меня раздражает.
Не знаю, чего он хочет добиться этим признанием. Потому что я теперь скорее буду постоянно выкать, чем назову его имя второй раз.
— Нет? — переспрашивает он. — И это вторая наша проблема, Мила. Ты не желаешь идти на уступки, но постоянно требуешь их от меня.
Ну да, нуда. Конечно. Все проблемы из-за меня. Кто бы сомневался, что он думает именно так.
— В таком случае, в свиданиях смысла нет. Я уже знаю ответ, — говорю холодно и встаю. — Я выбираю второй вариант.
— Шантажируешь? — прищуривается он, глядя на меня снизу вверх.
— Ага, — усмехаюсь, хоть внутри всё дрожит от одного его взгляда. — У мужа научилась. Генри О'Лэс зовут. Знаете такого?
И вздрагиваю, когда в ответ в его взгляде вспыхивает привычная злость.
— Ты оказалась плохой ученицей, Мила, — говорит он, вставая и шагая ко мне. — Ведь главное правило шантажиста — наличие хорошего крючка. А твой, боюсь, меня совсем не интересует.
Генри проходит мимо, а я только и могу, что удивлённо смотреть ему в спину.
Что это вообще значит? Разве не он обещал мне пройти все шаги от ненависти до любви? И что в итоге? Моя любовь ему больше не нужна? Не то чтобы это сильно меня расстраивало, но лишало единственного рычага давления на него.
Он всё-таки останавливается, словно почувствовав мой взгляд, и усмехается, глядя на меня. Наверняка ужасно жалкую и никчёмную.
— Не ожидала? — спрашивает с усмешкой.
И я механически качаю головой.
— Я верну тебе магию и заберу отсюда после первого свидания, если оно пройдёт хорошо.
— А если нет? — спрашиваю тихо, чувствуя, как внутри всё сильнее разгорается злость.
— Тогда ты останешься здесь, пока я не разберусь с проблемой.
Генри беспечно пожимает плечами, как будто мы говорим о как-то пустяке. И мне безумно хочется сказать что-нибудь колкое и обидное в ответ, ужалить его больнее. Но я вовремя понимаю, что так ничего не добьюсь, поэтому вместо этого спрашиваю, делая шаг вперёд:
— А когда будет первое?
— Дайте-ка подумать…
Он наигранно задумывается, чешет подборок и молчит так долго, что я успеваю хорошенько завестись, сжимая кулаки.
— Хм. Оно могло бы быть сейчас.
А после разворачивается, явно собираясь уходить. И я бегом бросаюсь следом, цепляюсь за его руку, чувствуя себя при этом ужасно паршиво, но на время заталкиваю собственные эмоции в дальний угол. Мне нужно как можно скорее вернуть магию, и ради этого я вытерплю это глупое подобие свидания.
— Подожди, — выдыхаю, пытаясь выровнять дыхание, и добавляю тихо: — Генри. Я думаю, мы можем попробовать ещё раз.
Он резко оборачивается и несколько секунд испытующе смотрит на меня.