— Позвольте вас на танец.
Я цепляю на лицо милую улыбку, ставлю бокал и поворачиваюсь, собираясь отказаться, но Генри опережает меня:
— Это невозможно. Этот танец был обещан мне.
Мой не состоявшийся ухажёр — кстати, волне симпатичный — тут же тушуется, косится на Генри и делает новую попытку:
— В таком случае, я бы хотел…
— И все остальные танцы тоже.
Мужчина хмурится, бросает быстрый взгляд на мою руку, затем на лицо и молча уходит. А я поворачиваюсь к Генри.
— Что это сейчас было? — спрашиваю, складывая руки на груди.
Я, конечно, не собиралась соглашаться. Но что это за замашки собственника?
— Ничего. — Он лишь пожимает плечами и берёт бокал. — Что-то не так? — спрашивает с притворным спокойствием, но я слышу еле заметное раздражение. — Или ты хотела согласиться?
— Нет, но…
— Тогда не вижу проблем.
От такой наглости я даже не сразу нахожу, что сказать.
— Ты не должен решать за меня.
Генри быстро осушает бокал, бросает в мою сторону быстро взгляд и выдыхает:
— Хорошо.
Вот так-то.
Но не успеваю я обрадоваться своей маленькой победе, как он смотрит куда-то за мою спину, а затем хватает меня за руку и утаскивает в сторону выхода на террасу. Я едва успеваю обернуться, замечая удивлённый взгляд незнакомца. Видимо, он тоже хотел пригласить меня.
Кажется, разговор придётся повторить.
Но когда мы выходим, Генри тут же накидывает полог и толкает меня к стене.
— Свадьба через месяц, — сообщает тоном, не терпящим возражений.
И целует с такой жадностью, что я забываю, что хотела сказать. Просто таю в его руках, подчиняясь напору его требовательных губ и рук, скользящих по телу.
— Нет, кажется, и этого слишком много. И портал отсюда не откроешь.
Я удивлённо моргаю, пытаясь восстановить дыхание и унять дрожь в ногах. Если бы не Генри, буквально вжимающий меня в стену, давно бы сползла на пол. Но с каждым новым вдохом я всё больше прихожу в себя, так что, когда он вновь склоняется ко мне, отворачиваюсь, подставляя щёку
— Год, — возражаю тихо, пытаясь втиснуть между нашими телами руки. — И прекрати меня целовать.
— А то что? — спрашивает, целуя шею, вызывая дрожь.
И я по голосу слышу, что он улыбается.
— Или это будет наша последняя встреча до свадьбы, — выдыхаю я и закусываю губу, сдерживая рвущийся с губ стон.
— Уверена? — усмехается он.
И я только теперь замечаю, что обвила руками его шею.
Вот же…
— Да-а-а…
Ответ плавно перерастает в стон, а затем раздаётся смех, и я вздрагиваю, вспоминая, где нахожусь.
— Ну, Генри, здесь же люди.
Я тихонько стукаю его по плечам.
— Так мы под пологом, — возражает он, спуская бретель с левого плеча.
Но мне этот аргумент не кажется весомым.
— Генри!
Он вздыхает, возвращает бретель на место и утыкается лбом мне в плечо.
— Два месяца.
— Одиннадцать.
В итоге мы сходимся на трёх месяцах.
Генри с явным трудом отстраняется, целуя напоследок так, что я начинаю сомневаться в своём решение. И всё же, когда он спрашивает:
— Уверена?
Отвечаю как можно твёрже:
— Да.
Хоть голос немного подрагивает.
И тяну его обратно в дом, пока он не решил, что свадьбу нужно устроить завтра. А я не согласилась.
Нет уж. Когда я ещё смогу побыть невестой?
Эпилог
— Ты никуда не пойдёшь.
Генри решительно преграждает дверной проём, и я вздыхаю, отступая обратно вглубь спальни.
И вот когда только успел вернуться?
— Тем более в таком виде.
Он хмурится, окидывая меня пристальным взглядом.
— Это платье слишком тонкое и короткое, и…
— А ещё у него открытая спина, — говорю, опережая его, и поворачиваюсь. — Но так и девичник будет проходить в помещении.
Свадьба Сьюзи, которую она уже три раза откладывала, всё-таки должна вскоре состояться.
Но мои слова его, кажется, ни капли не успокаивают, а на «девичник» он реагирует тяжёлым вздохом. Только вот я больше не боюсь ни его грозного голоса, ни тяжёлого взгляда из-под бровей. Потому что знаю — он волнуется за меня, боится, потому и ведёт себя так. К тому же, успокаивается он также быстро.
— Тебе не кажется, что это не самое подходящее место для беременной?
— Нет, не кажется.
Я улыбаюсь и подхожу ближе.
— Мы ведь не на стриптиз идём, как хотели раньше.
— Мила-а-а…
На секунду в его глазах вспыхивает злость, а руки ложатся на мою талию, привлекаю ближе.
— Не зли — запру.
Ещё совсем недавно в ответ на такое я бы возмутилась, наговорила ему много всего «хорошего» и ушла. И только теперь поняла, что если вести себя иначе, не спорить, говорить мягче, то и он успокаивается.
— Ага, а через полчаса придёшь, и будешь просить прощения.
Удивительно, но это оказалось правдой. Стоило мне прекратить сопротивляться и спорить, как выяснилось, что он довольно быстро жалеет о своих решениях. И это, кстати, гораздо выгоднее. Можно много чего стребовать в ответ. Правда, у меня итак всё есть.
— Ну, чего ты боишься? Кольцо на мне. — Я поднимаю руку, показывая обручальное кольцо-артефакт, которое теперь позволяет ему отслеживать моё местонахождение, а также может служить оружием. — К тому же, Эрик будет всё время рядом со мной.
Эрик — мой телохранитель, без которого я теперь никуда не выхожу. Хоть Генри и решил проблему с Чарли, но всё ещё опасается за меня. А я не спорю. Кольцо мне не мешает, а Эрик умеет теряться в толпе. Правда, в свете уже посмеиваются над поведением Генри. Но мне всё равно. Они могут шептаться за спиной или говорить всё это, глядя мне в лицо, плевать. Всё, что я хочу, чтобы мой муж не волновался и больше никогда так не рисковал. Тогда ему повезло — у него был артефакт, способный «снять» магическую блокировку. Новейшая разработка. Но в следующий раз может так не повезти и если ему от этого спокойнее, то я буду ходить так. Тем более сейчас, когда я в ответе ещё за одну жизнь. Только вот объяснять это посторонним людям не собираюсь.
— Я чего-то не знаю? Тебя опять угрожают? — Я обхватываю его лицо руками и обеспокоенно всматриваюсь в глаза. — Если хочешь, я останусь дома. Уверена, Сьюзи поймёт.
Он вздыхает, кладёт руку поверх моей и произносит тихо:
— Хочу, но знаю, что не должен.
И я тянусь, чтобы поцеловать его.
— Мне тоже не очень хочется, — признаюсь в ответ. — Так что посижу немного и вернусь. Ты ведь всё равно работаешь и даже не заметишь моего отсутствия. Так что, договорились?
— Договорились, — соглашается он обречённо и добавляет неожиданно строго: — Только ни с кем не заигрывай.
— Да ты что? Кому я там нужна? — Я лишь улыбаюсь в ответ. — Тем более, в положении.
Но он смотрит так, что становится ясно — сказано это было на полном серьёзе.
— Ты просто не замечаешь, как на тебя смотрят. Да и я же вижу, как надоел тебе со своей ревностью.
В его словах столько горечи, что сердце сжимается от боли. И я подаюсь порыву, прижимаюсь ещё теснее и кладу голову ему на грудь.
— Мне никто не нужен, кроме тебя, — говорю тихо, слушая, как быстро бьётся его сердце.
Он замирает, а затем осторожно сжимает меня чуть сильнее.
— Мне тоже.
И не важно, что иногда он и, правда, бывает слишком ревнив или пытается командовать. Я ведь тоже не подарок. И пусть мы по-прежнему ссоримся, а иногда мне хочется хлопнуть дверью и уйти. Но не дальше другой комнаты. Потому что, не смотря на всё это, никто другой мне не нужен. И я люблю его таким, какой он есть, вместе со всеми его недостатками. Ведь без них это будет уже кто-то совершенно другой.
Конец.