-Да…ты…
-И заметь, я хотел извлечь сегодня выгоду для нас обоих, слышишь? Мне компания, тебе спортивная фигура. Так что, подъем, большая крошка.
Его последнее замечание вынудило меня подняться и сбежать за ним по ступенькам. Два круга он наслаждался эпитетами в свой адрес, а я снова слушала его смех. Даже пару раз позабыла зачем обзываюсь. На третий круг меня не хватило, но не потому, что я сдалась. Все оказалось куда трагичнее.
-Ай!
Снова «ай» и снова я падаю, только в этот раз не на теплого Мишку, а на холодную землю.
-Ты чего?
-Нога.
-Подвернула?
-Нет. Не знаю. Нет.
-Где болит?
-Везде.
И уже реву по-настоящему. Самой себя жалко, а от боли судорогой сводит все тело. Смотрю сквозь слезы, как Мишка мой кроссовок осторожно снимает, а там…
-Ай, как больно.
-Черт, возьми, Женька. Ты хоть что-то нормально делать можешь? Потерпи, я сейчас посмотрю.
-Ай, ай, ай, не надо.
Не слушая моих протестов, Мишка стянул ставший красным мой бывший еще утром белый носок. Гвоздик. Перевернув кроссовок, удостоверилась, что острый гвоздик присутствует и из-за него я буду хромать. Нет, это все не из-за гвоздя, а из-за Куприянова. Не появись он в моей жизни, я бы ничего подобного не переживала. А еще, а еще, а еще, я бы никогда не увидела, каким он может быть трогательно-заботливым и терпеливым. Он бы не поднял меня на ручки, не отнес в такси, не держал бы за руку, когда его мама-врач обрабатывала мне ранку. И мне бы никогда в жизни не показалось, что я ему нравлюсь. Вот, почету-то так я думала, когда Мишка, закусив губу, ласково смотрел на меня и сжимал мои пальцы, во время перевязки.
-Вот и все. Скоро все заживет и будешь бегать дальше.
-Спасибо, мам.
-Спасибо, вам.
Мама Мишке волосы потрепала, мне улыбнулась и ушла выкидывать испачканные бинтики. А Мишка пересел в кресло напротив и весь тот абсурд на счет того, что я могу ему нравиться или то, какой он милый и хороший, вылетели в открытую форточку.
-Еремина, а ты можешь не привлекать к себе неприятности или ты с ними всегда на одной волне?
Обидно. Обидно, когда разочаровываешься в людях. Но мне это не грозит, так как этого человека я слишком хорошо знаю.
Глава 5. "Тема:"
Тема недели: я и мое настроение. Я это я, а настроение мое – Рlacebo, Сплин, Нim и все такое, в стиле депресняк.
-А-а-а-а, как мне плохо. Кто-нибудь, спасите мою душу.
Бум! Это моя бедная головушка в очередной раз ударилась о стол. Затуманенный слезами взгляд ловит циферблат настенных часов, которые отсчитывают оставшееся до концерта времечко. Два часа и пятнадцать минут до начала выступления группы, той самой, послушать которую я мечтала целый год, даже билет купила два месяца назад, что бы спасть спокойно и не переживать. А теперь, что мне теперь делать, когда не отпускают. Видети ли, куда я поскачу на одной ножке?
-А-а-а-а-а, почему все это мне?
Бум! Будет синяк, но мне не важно. Важно, что я пропущу концерт, и это разбивает мое сердце. Часы отшагали пятнадцать минут, приближая начало представления. Молча, сижу и вздыхаю, глядя на билет. Кручу его пальцем, стираю с уголка упавшую слезу и всхлипываю вновь. Концерт будет для всех, кроме меня, я не могу пойти и насладиться зрелищем. Всхлип и...
-А-а-а-а, за что?!
Бум! Уже не чувствую боли, мне по фиг, что лоб и глаза стали одинаково красными, мне плохо, у меня душа болит и сердце ноет. Это трагедия всей моей жизни, я хочу умереть!
Бум!
Из-за проткнутой ноги, два дня в школе пропустила, в больнице дали освобождение от физкультуры, но не от учебы. В школу значит ходить можно, а идти на концерт мама не разрешает. Не судьба! Не справедливо! В школе не пришлось врать с три короба, история про ногу и гвоздик прошла на бис. Куприянова не упоминала, упаси боже произносить его имя и свое в одном предложении. А Мишка стоял недалеко и слушал, что я говорила. Скорее всего следил, чтобы лишнего не сболтнула. Конечно, бегать в воскресное утро да еще с кем, с Ереминой! Походу ему мой рассказ чем-то не понравился, не знаю чем, только он, как услышал мою версию, так вскочил злющий и вышел из класса.
Плевать. Не хочу о нем думать, хочу на концерт.