В целом, кухня представляла собой просторное помещение с двумя газовыми плитами, двумя холодильниками и огромным столом, окруженным табуретками. В углу находилась раковина. Очень длинная, с двумя кранами, она немного провисала вниз и отходила от стены, поэтому кто-то подпер ее огромным пнем. Самым настоящим пнем! Судя по его внушительной окружности, дубовым. На одной из плит стояла огромная кастрюля с бурлящим на медленном огне рыжеватым варевом. Вероятно, то был суп.
Кто-то кашлянул, и только в тот момент девушка осознала, что все это время за столом сидел мужчина. Он добродушно улыбнулся и сказал:
— Я дядя Юра. А ты, видимо, Мария?
— Да, это я, здравствуйте. Извините, что я вот так зашла без спроса…
— Машенька, да вы что, — засуетился дядя Юра, — чувствуйте себя как дома.
Он поднялся из-за стола и протянул девушке руку. Она охотно ее пожала. Мужчина сел обратно. Казалось, он стеснялся своего присутствия и не знал, что еще сказать, потому продолжал кротко улыбаться и пить чай из чашки, которая напомнила девушке детство. Одет он был довольно прилично: светло-желтая классическая рубашка и такие же классические брюки. Маша никак не ожидала, что жильцы в этой квартире — порядочные люди и готовилась к самому худшему. Но, видимо, Наталья не лукавила, когда говорила, что тут проживают одни интеллигенты.
— Я вот комнату посмотреть пришла. Не подскажете, где она?
— Это хорошо, будем рады соседству. Молодежи у нас тут не много. — Взгляд дяди Юры погрустнел. — Эх, Петрович, Петрович… Ушел так внезапно, так стремительно… Тебе, Машенька, в третью дверь по левую сторону.
— Спасибо! — ответила девушка и, подождав еще немного, вышла из кухни.
Маша двинулась вперед по коридору. Где-то в глубине квартиры она услышала журчание воды и голос Натальи, который, не попадая в ноты, напевал песню Аллы Пугачевой: «А ты такой холодный, как айсберг в океане…»
Третья дверь по левую сторону была приоткрыта, Маша ткнула в нее пальцем, и та распахнулась. В нос ударил отвратительный запах затхлой мочи и чего-то приторно-сладкого. Пахло настолько ужасно, что девушка даже отшатнулась. Ее глаза заслезились, а тошнота начала подкатывать к горлу, хотя с утра она ничего не ела.
Комната была загажена до невозможности. Горы мусора, макулатуры, пустых банок и бутылок, одежда, прилипшая к полу, окно, залепленное полиэтиленовой пленкой, которая пожелтела от времени. По углам потолка лианами свисала паутина, а по центру на одном проводе свисала лампочка Ильича. Кровать была пропитана чем-то желтовато-коричневым и истончала ни с чем не сравнимый аромат.
Только теперь Маша поняла, что имела в виду Наталья, когда уверяла, что никто в здравом уме не позарится на такое жилище. Но делать было нечего, поэтому, собравшись с духом и задержав дыхание, девушка вступила в комнату и первым делом направилась к окну. Она сорвала полиэтилен со стекла и попыталась открыть створку, но старые деревянные рамы рассохлись и не желали поддаваться. Маша поняла, что ее запасы воздуха вот-вот иссякнут, поэтому со всей силы рванула ручку на себя. Задребезжав стеклами, окно наконец поддалось и распахнулось. Из него что-то выпало и стукнулось о подоконник, но это было неважно. Главное, что в комнату теперь проникали воздух, утренняя прохлада и свежесть. Девушка перегнулась через грязный подоконник и блаженно вдохнула. Что ж, пора приниматься за работу.
Она захватила с собой пакеты для мусора, резиновые перчатки и несколько тряпочек, не думая, что они пригодятся сегодня. Тем не менее, все это оказалось как нельзя кстати. Маша принялась собирать мусор, время от времени подбегая к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Не прошло и получаса, а в коридоре уже стояло пять огромных пакетов, набитых хламом.
— Я смотрю, уже наводишь красоту, — раздался хриплый голос Натальи за спиной, когда Маша отдирала прилипшие к полу джинсы. — Думала, ты уже смайнула давно. Не каждый такое выдержит.
— Я и не такое выдержу, — девушка выдавила улыбку.
— Да уж, Петрович, он, конечно, не отличался чистоплотностью. Но зато книги читал. — Наталья пнула стопку литературы, которая рухнула на пол, подняв облако пыли. — Помер вот там, аккурат на кровати, а мы его сразу и не спохватились. Тоже хороши… Человека сутки ни видно, ни слышно, а нам, его соседям, хоть бы хны. Ой, ладно, — отмахнулась она, — чего уж себя винить… Ты это, Маха, по поводу койки не беспокойся, я мужиков попрошу — они ее сегодня выволокут.
— Спасибо большое, — обрадовалась девушка.
— Да всегда пожалуйста, свои же теперь люди. Тебе, кстати, замок нужен на дверь-то. — Женщина задумалась. — Петрович так жил, без замка, на кой он ему черт, правильно? Но ты-то девушка… Я Юрия попрошу, он тебе замок врежет. Ладно, схожу перекурю, а то уже аж в зобу свербит.
Наталья вынула сигарету из кармана халата и поплыла дальше по коридору.
Все было не так уж и плохо. Маша кивнула сама себе и вновь занялась уборкой. Времени у нее оставалось впритык, а нужно было еще забежать домой, принять душ и переодеться, чтобы к трем часам успеть на кастинг.
«Забавно, — пронеслось в голове, — нормальные девушки ездят на кастинги в модельные агентства или на кинопробы, а я — на кастинг в шаурмечную».
От этих мыслей не становилось грустно. Наоборот, они вызывали улыбку.
Глава 20
Без пятнадцати три Маша уже была возле палатки. Там ее встретил хозяин заведения Сурен и повел внутрь. Как девушка и предполагала, на вид ему было около пятидесяти. Лысоватый коренастый мужчина с небольшим пузиком и проседью на висках. Машу он осмотрел чисто по-отечески, и увиденное его явно огорчило.
— Зачем такой хрупкой девушке такая работа? — покачал он головой. — Вам бы в модели идти, а не в палатку у метро.
— Я на каблуках ходить не умею, — хмыкнула она, — кому ж такая модель сгодится? А вот готовить люблю и с людьми общаться тоже. И это я только с виду хрупкая.
Сегодня в рабочей зоне был другой мужчина, но примерно такой же национальности, как и тот, что работал здесь вчера. Маше удалось немного подглядеть, как он делает шаурму и одновременно успевает еще много чего: завернуть курицу-гриль в лаваш и фольгу, сложить в пакет, вскрыть пару упаковок с замороженными чебуреками и поместить их в металлическую корзинку для фритюра, в другой отсек засыпать картофель, посолить масло, достать лоточки и маленькие емкости для соуса, все сложить, упаковать и передать клиентам по ту сторону прилавка. Делал он все очень и очень быстро, при этом умудрялся переворачивать в воздухе нож для курицы и шаурму. Первое было сделано ради забавы, а второе позволяло быстро и на лету поместить рулетик из лаваша в бумажный пакет, чтобы его удобнее было есть. Но больше всего девушку удивил порядок на хромированной поверхности рабочей зоны. Мужчина делал все с бешеной скоростью, но при этом умудрялся соблюдать чистоту. А если что и ронял, то тут же протирал тряпочкой. Маша заметила, что после этого он всегда выбрасывал перчатки в корзину и надевал новые. Это зрелище завораживало.
Девушка привыкла, что репутация у подобных заведений часто оставляет желать лучшего: тараканы, грызуны, мухи, полная антисанитария и мясо неведомых зверей, заявленное как куриное. В шаурмечной у Сурена все было явно иначе.
— Это Адилхан, — пояснил хозяин заведения. — В три часа поток клиентов спадет, и он покажет вам, Мария, и остальным кандидатам мастер-класс по приготовлению шаурмы. — Он повел кистью в воздухе, указывая на зал: — У нас тут еще выпечка, чебуреки, картошка, куры и напитки, но с этим работать не так сложно. Кур насадил на вертел, и они сами готовятся, чебуреки и картошку загрузил во фритюр, поставил таймер — и можно о них забыть, выпечку подогрел в СВЧ — с этим вообще каждый справится. А вот шаурма — это другое. Это полноценное блюдо, которое требует технологии, навыка и скорости. Поэтому сегодня будем судить именно по шаурме. Кто справится, тот и займет место Адилхана.
— А он куда? Увольняется что ли?