— Я не Петрович! — крикнула она. — Он умер, теперь тут живу я. Прекратите дубасить в дверь, пожалуйста!
— А, думаешь, замаскировался, выхухоль?? Бабой прикинулся и все — избежал правосудия? Не-е-т, не выйдет! Открывай, гнилье!! Ты должен мне двести рублей!
— Юра, твою мать, — послышался хриплый голос Натальи, — спился Петрович, а твою водку взяла я. На компрессы, я ж тебе говорила! Иди спи, не трогай девчонку!
— Какую девчонку?? — заголосил Юрий. — А кто тебе, стерва, позволял брать мою поллитровку??
— Да ты и позволил! Маша там живет, девчонка молодая, моя квартирантка. Раздуплись, идиотина, ты ее чаем давече поил. Нахрена опять наклюкался, а?? Держался же огурцом, рубашку носил! А щас что? Погляди на себя! У тебя яйцо из трусов торчит! Фу, ну только ведь в человеческий вид пришел… Лизка!! Лизка, вставай, слышь! — Наталья принялась дубасить в соседнюю дверь. — Его снова прокапывать нужно!
— Не нужно меня прокапывать! — запротестовал мужчина, но Наталья стояла на своем.
Когда голоса удалились в сторону кухни, Маша осторожно выглянула из комнаты. Судя по всему, дядя Юра был алкоголиком, который пару дней держался, а теперь снова взялся за старое. Что ж, ей было не привыкать. В ее родном городе не пили только маленькие дети и те, кому не позволяло здоровье. Убедившись, что все более-менее спокойно, она снова заперла дверь, успокоила Маркиза и уснула.
Глава 23
Маше нравилось работать в палатке. Да, там всегда было жарко, душно, а проходимость до того большая, что за всю смену едва получалось глотнуть воды. Речи о том, чтобы присесть и перевести дух, вообще не шло. Однако и платили здесь неплохо. Кроме того, Сурен, владелец заведения, был хорошим человеком, а работать на хороших людей всегда приятно.
Когда девушка только приступила к своим обязанностям, владелец сразу сказал, что она может завтракать, обедать и ужинать за счет заведения. Однажды Маша все же решила положить деньги в кассу свой обед, но уже на следующий день Сурен вернул их ей на карту, попросив больше так не делать. Но девушка все равно старалась не злоупотреблять его добротой и всегда ела понемногу — в основном, остатки куриных грудок и салат, который в конце дня все равно подлежал списанию.
Несмотря на то, что она уже стала полноценным сотрудником палатки, Маша не собиралась отказываться от уборки в подъездах. Какие-никакие, но тоже были деньги, плюс ко всему, она уже привыкла вставать раньше всех и в тишине города брести в соседние двухэтажки. А по четвергам ей и вовсе не приходилось никуда идти, ведь то был день смены в том же подъезде, где она теперь снимала комнату.
Первое время девушка немного переживала за Маркиза, но ее соседи оказались добрыми людьми. Очень быстро стало очевидно, но никто из них никогда не обидит кота. Наталья, так и вовсе заявила, что его следует почаще выпускать из комнаты.
— Чего ты его запираешь-то как царевну в темнице? — сетовала женщина. — Пускай шляется по своим кошачьим делам, хоть лапы разомнет. Да и пожрать ему перепадет, если не будет щелкать клювом.
Жильцы действительно начали подкармливать кота. Люди они были небогатые, но охотно делились курицей, свининой, а иногда даже покупали Маркизу специальный кошачий паштет.
Пока Маша была на работе, кота она все же запирала в комнате. Все-таки коммуналка была большая, и мало ли что может случиться. Вдруг кто-то опять забудет до конца захлопнуть входную дверь — а такое бывало нередко, — и Маркиз выбежит наружу? Где его потом искать? Нет, так рисковать девушка не могла. А чтобы коту не было скучно сидеть в комнате, повесила ему полки по всему периметру, по которым тот мог скакать от пола до потолка. Зарплату в палатке платили каждую неделю, поэтому с первой получки она приобрела коту башенку-когтеточку с уютным домиком сверху. В общем, в комнате у Маркиза имелось все необходимое, чтобы он не чувствовал потребности проситься в общий коридор. Он мог часами лежать на широком подоконнике и смотреть в окно. Или носиться по комнате, притворяясь диким тигром, прыгающим по скалам. А, если устанет, мирно засыпать в мягком домике до прихода хозяйки.
Маша работала много, но усталости не чувствовала, хотя у нее был один выходной день, воскресенье. Но даже и этого дня ей не требовалось. Сначала она вовсе отказалась от выходных, но Сурен настоял:
— Маша, вы девушка, а не ломовая лошадь. По-хорошему, вы вообще должны работать 2 через 2. Но с вами очень сложно спорить, поэтому давайте остановимся хотя бы на 1 дне, раз вы ни в какую не соглашаетесь на 2.
— Но если вам вдруг понадобится подкрепление в мой выходной, то…
— Я уже запомнил: в таком случае сразу позвоню вам. Но такого не будет, Маша. Это уже слишком. Вы должны отдыхать.
Тем временем жильцы коммунальной квартиры не уставали удивлять и каждый день открывались с неожиданной стороны. Оказалось, что дядя Юра не просто алкоголик, который иногда может перепить. Выяснилось, что буянил он всегда, стоило ему едва пригубить алкоголь. После того ночного происшествия, когда он ломился к Маше в комнату, мужчина ушел в длительный запой. Ночью он шатался по коридору как медведь шатун, поднимая с ног на голову не только квартиру, но и весь подъезд. А под утро обычно засыпал либо на лестнице, либо, что было еще хуже, в единственной на всю коммуналку ванной. Там он курил и орал песни, а из щелей внизу шел сигаретный дым. Когда утром Маше нужно было помыться или хотя бы умыться, приходилось стучать в дверь до победного.
— Дядя Юра, пожалуйста, впустите! Имейте совесть, уже утро! Людям нужно на работу!
В это время просыпалась и Наталья, она, казалось, была единственным человеком, которого опасался дядя Юра. Правда, только когда был трезвый.
— А ну выходи, алкаш!! Я тебя из квартиры выселю! Соберу коллективную жалобу, слышишь??
Но Юрий явно не слышал, поэтому женщина переходила к более прямым угрозам, которые менялись с каждой новой фразой:
— Открывай давай дверь, иначе я ее щас вынесу к чертовой собаке! Ты меня знаешь, я это сделаю!! Позвоню щас Лизку, она приведет санитаров, те тебя скрутят и положат прокапывать с психами! Будешь овощем лежать 3 дня и 3 ночи, скотобаза! Я тебе хрен сейчас оторву, если через секунду не откроешь мне дверь!!!
После этого, кряхтя и бранясь, дядя Юра наконец просыпался, вылазил из ванной и освобождал помещение. Потом нужно было еще минут десять проветривать помещение и прочищать раковину от сигаретных бычков.
Что касается ее единственного выходного, то в этом день Маша обычно шла на прогулку, а затем заходила в продуктовый магазин. По возвращении домой готовила, кормила кота, а потом либо читала у себя в комнате, либо вместо с остальными жильцами коммуналки смотрела на кухне телевизор. В один из таких дней Маша заварила себе чаю и решила посмотреть новости, которые как раз включила Наталья. В этот раз снова показывали местные вести. Почему-то вся квартира предпочитала быть в курсе именно локальных, а не федеральных происшествий.
Ведущий голосом робота начал вещать о напряженной криминальной обстановке в Чертановском районе Москвы. Которая, по его словам, может лишь усугубиться по причине недавней перестрелки. Пальба случилась прямо средь бела дна и унесла жизни по меньшей мере двух человек, а троих оставила ранеными. Далее ведущий связал это событие с произошедшей ранее аварией, в которой погиб сын местного криминального авторитета.
— Вот тебе на! — Наталья стукнула кулаком по столешнице. — Ну все, щас начнется!
— Что начнется? — спросила Маша, которая не особо понимала, что такого особенного в этих новостях. — Подумаешь, перестрелка…
— Да к черту перестрелку, ты слыхала, кто в аварии разбился? Это тебе не какой-то там Петя Иванов, это сын Дьякона!
— А это кто? — не унималась Маша.
— Страшный это человек! — покачал головой Пантелеймон, который сидел рядом.
Хорошо, что на этот раз на нем была длинная льняная рубаха в пол. Маша уже успела заметить закономерность: такую рубаху он надевал только в пасмурные дни.