В памяти как назло постоянно всплывал последний разговор с Димой. Это еще сильнее омрачало общее настроение. Девушка не могла взять в толк, как можно быть таким подонком. Звонить бывшей, чтобы переспать с ней, пока жена лежит на сохранении — это просто немыслимо! При этом Диму никак нельзя было назвать худшим из людей: он не пил, никогда не поднимал на Машу руку, не оскорблял, не придирался к ее готовке или качеству уборки, не был жадным, мог позаботиться и поддержать.
«Если даже такие, как Дима, готовы без зазрения совести предать свою беременную жену, то чего я вообще жду от Игоря? С чего я вдруг так удивилась, когда поняла, что он хотел просто затащить меня в постель? Кто знает, может, у него пунктик на рыжих и белокожих».
Кроме того, нельзя было забывать о ее так называемой популярности в интернете. Игорь мог по щелчку пальца найти себе любую другую рыжую девушку, во много раз эффектнее Маши, но бурерожденная из Чертаново была одна-единственная. Уникальная в своем роде. Возможно, именно это привлекло Игоря, который уже наверняка пресытился элитными красотками и женским обществом в целом.
«Черт, — думала Маша, — а я ведь, дура, даже придумала имя для нашей дочери».
Она откуда-то точно знала, что, если когда-нибудь забеременеет от Игоря, то обязательно родится девочка. Милана. Такое имя возникло в чертогах разума и заняло там свое почетное место. Но теперь думать о каком-то будущем не имело смысла. Нужно лишь найти в себе силы поставить точку, чтобы можно было идти дальше.
Наступило воскресенье. Осталось ровно десять дней до Нового года. Маша решила не дожидаться понедельника и позвонить Игорю. Если сегодня обрубить эту ментальную связь, то назавтра уже начнется процесс заживления. Все раны вскрыты, бой окончен, можно открывать баночку с перекисью водорода и начинать лечение.
До прихода гостей оставался ровно час. Расположившись в закутке ресторана, Маша выдохнула и набрала Игоря.
Он так долго не брал трубку, что девушка уже решила сбросить вызов, как вдруг услышала его голос:
— Маша? Что-то случилось?
— Нет. Просто хотела сказать тебе, чтобы ты перестал мне писать эти послания вежливости. Мне же не пять лет, я все понимаю. Просто пойдем каждый своей дорогой и все. Отличный вариант, как считаешь?
В динамике раздался усталый вздох, а затем Игорь сказал:
— Маш, я понимаю, как это все выглядит, но пока никак не могу уделить тебе больше времени. Я предупредил об этом заранее. Произошла форс-мажорная ситуация, с которой следует разобраться. Сейчас я нахожусь в процессе. Как только закончу, обещаю, сразу все тебе объясню.
Звук его голоса успокаивал и будоражил одновременно. А еще Маша почему-то сразу почувствовала себя глупо. Как будто она сама выдумала повод для расставания и теперь пилит бедного мужика, который заранее предупредил, что какое-то время будет очень занят по работе.
— Хорошо, — кивнула она сама себе, но тут эмоции и обида снова начали брать верх, — но сколько это займет? Неделю, месяц, год, десятилетие?
— Я не знаю. Честно. Надеюсь, что все ограничится максимум месяцем.
— Игорь, не пойми превратно, но это все выглядит странно. Какие могут возникнуть проблемы на стройке, чтобы мы с тобой вообще перестали контактировать? Я правда не понимаю. Когда я работала по 14 часов в день, то совершенно точно могла выделить час, чтобы с кем-то поговорить. Пускай не подряд, но за сутки этот час набегал уж точно. Или ты работаешь 24 часа, не ешь и не спишь?
Снова вздох.
— Дело не в том, сколько времени я трачу. Есть еще и другие обстоятельства. Я не могу рассказать подробнее, но потом, когда все закончится, мы обязательно об этом поговорим. Хорошо?
Маша вдруг осознала, насколько последние дни ее вымотали. Она была на постоянном взводе, хоть и не показывала вида. Все, чего ей сейчас хотелось, это определенности. Находиться еще месяц или больше в подвешенном состоянии она просто не сможет. Не выдержит.
— Ты можешь вообще ничего не рассказывать мне о своей работе, если не можешь или не хочешь. Я даже не буду спрашивать, обещаю. Но ведь увидеться мы можем? Я сейчас не умоляю тебя о встрече, не подумай, мне просто хочется конкретики. Ты перестал приезжать, хотя мне было бы вполне достаточно увидеть тебя хотя бы раз за эти две недели. Один раз на 15 минут! Но у нас не было даже этого. Игорь, я устала, и больше так не хочу. Я...
Шум в динамике телефона заставил ее прерваться. Наверное, Игорь находился на стройке, и там упало что-то массивное. Звук был такой, будто на асфальт с высоты рухнула бетонная плита.
— Игорь, ты там в порядке?
— Да. Маш, я не могу сейчас говорить.
После этого он, не прощаясь, отключился, а Маша против воли расплакалась. Казалось, с рухнувшей бетонной плитой, только что разбилась и ее любовь, которая несколько месяцев дарила ей ощущение крыльев за спиной. Теперь от этих крыльев остались лишь жалкие обрубки.
Глава 45
Игорь так и не перезвонил. Ни позднее вечером, ни на следующий день.
Проснувшись в понедельник утром, Маша чувствовала себя совершенно разбитой. Всю ночь ей снилась какая-то муть: кажется, ее похитили и быстро повезли по пустынному шоссе. Что было дальше, девушка не помнила, но судя по внутренним ощущениям, ничем хорошим это похищение для нее не закончилось. Однако каково бы ни было ее состояние, курсы вождения никто не отменял. В этот день ей предстоял первый практический урок. Вздохнув, она поднялась с кровати, погладила Маркиза и поплелась в душ.
Комната, где еще неделю назад жили Ульяна с Макаром, теперь пустовала и была открыта нараспашку. На прошлой неделе приходили представители опеки и забрали мальчика. Он даже не пискнул, когда незнакомые люди вели его к выходу. Стороннему наблюдателю показалось бы, что ему все равно или же он наоборот рад происходящему, но Маша прекрасно понимала его состояние. Макар чувствовал, как падает в бездну, и уже не властен над собственной жизнью. Остается только подчиниться, ведь любое сопротивление просто бесполезно. Девушка надеялась, что его горе-мать поскорее вернется, но от нее не было вестей уже шестой день. Наталья официально выселила соседку из комнаты, и дядя Юра с одним из санитаров, с которым Лизок часто захаживала в гости, освободили комнату от хлама. Оставили только два чемодана, в которые сложили все более или менее важные документы и вещи Ульяны. Также оставили книжный шкаф. «Рука не поднимается выкинуть, — сетовал Юрик, — тут столько хороших, светлых, добрых книг! И детских полно…»
В душе Маше стало так горько, что она заплакала, стоя под горячей водой. Горько было сразу от всего: от незавидной судьбы Макара, от поведения Игоря, от того, как сильно она скучает по погибшим родителям и дедушке. Затем она смыла слезы, завязала непослушные волосы в хвост и вышла из ванной с непроницаемым лицом. Как делала всегда, на протяжении всей своей жизни.
После первого практического урока, который прошел на удивление неплохо, девушка отправилась в ресторан. По понедельникам у нее был выходной, и именно поэтому она выбрала этот день для встречи с Саломатхон и ее семьей. Сидя дома, она бы точно сошла с ума, а так хоть увидит близких ей людей и порадует их по мере своих сил и возможностей.
Увидев Машу, Сурен удивился:
— Ты же сказала, что банкет назначен на пять вечера, или я уже такой старый, что все напутал?
— Все правильно помните, — улыбнулась девушка, — вы же как часы! Я просто хочу помочь с приготовлениями, да и тут с вами всяко веселее, чем дома.
Ее усадили на кухне и дали теплого травяного чаю. Посетителей было предостаточно, но и официантов тоже хватало. По понедельникам Адалхан был за управляющего, так что Маше никто работать не позволил. Даже столы для ее гостей готовили без ее участия.
— Посиди, Маша-джан, отдохни, а чай пусть смоет все твои печали, — сказал Сурен, видно, заметив, что она своя не своя, хотя и всячески пытается это скрыть.