— Что ты делаешь, сумасшедшая?! — заорал Игорь.
Он схватил ее за ворот куртки и хотел швырнуть вниз, на снег, но не успел. Все случилось слишком быстро, а она уже была впереди него, словно живой щит.
Окна автомобиля открылись и оттуда показалась пара рук с самозарядным пистолетом УЗИ. Раздались частые, пулеметные выстрелы.
Первая пуля попала куда-то в район живота. Маша рухнула на колени и почувствовала чудовищную боль во всем теле. Перед глазами все поплыло, в ушах звенел белый шум. Снег моментально окрасился алым и стал теплым. Стрельба прекратилась, а машина на бешеной скорости скрылась за поворотом.
«Я ни о чем не жалею, — напоследок пронеслось у Маши в голове. — Надеюсь только, что все пули попали именно в меня. Только бы он был жив. Только бы с ним все было хорошо. Больше мне ничего не надо».
— Маша, Машенька!!
— Позвони Наталье. Скажи, что сегодня я домой не вернусь...
Ее веки сомкнулись, и наступила тьма.
Глава 53
К пяти вечера в коридоре коммунальной квартиры уже был накрыт стол, собранный из нескольких отдельных столов. Он ломился от салатников, тарелок, мисок, графинов и бутылок — казалось, что пиршество накрыто в тронном зале во дворце, куда придет куча народу. Здесь народу было куда меньше, но жильцы уже не первый год вместе отмечали праздники, поэтому знали, что все будет съедено до последней косточки и выпито до дна.
Принарядившись каждый в своей комнате, соседи потихоньку начали подтягиваться к столу. Наталья надела платье в огромные красные маки и накинула шаль, дядя Юра где-то откопал строгий костюм и теперь выглядел как метродотель. Вот только чистой рубашки у него не нашлось, так что пиджак пришлось надеть поверх майки-алкоголички. Алевтина Прокофьевна была в простом платье небесно-голубого цвета и в мягких домашних тапочках, ее муж Пантелеймон облачился в длинную льняную рубаху с воротом на груди, обшитую золотистым бисером, и свободные хлопковые брюки. Ульяна выбрала джинсы и свитер, Лизок — красное платье с рюшами, а остальные оделись кто во что горазд. Помимо жильцов коммуналки, за столом были подруги Натальи, санитары из псих-диспансера со стороны Лизка, брат Юрия и взрослые дети Алевтины Прокофьевны и Пантелеймона.
— Юрик, твою медь налево!! — взревела Наталья, когда, выйдя в коридор, увидела, что Маркиз поедает с большого блюда бутерброд с икрой. — Я ж тебе русским языком велела не отлучаться из коридора! Щас он всю икру пожрет, а затем обдристает нам тут все к чертовой бабушке! Кто убирать будет? Уж явно не ты!
— Не шуми, Наташ, уже бегу. — Юрий спокойно взял кота под мышку и поставил его со стола на пол. — У нас праздник и у кота тоже праздник! Имеет право, знаешь ли, он же хищник.
— Хищники охотятся, а не воруют. Он простой рыжий воришка, усатое жулье, вот и все. И где шляешься, пока у тебя из-под носа воруют?
— А мне по нужде нужно было, не за столом будет сказано. Что ж мне теперь тут лужу наделать новогоднюю? Да и не жалко мне для усатого немного икры. Он же совсем чуток подъел, смотри, — в доказательство Юрий приподнял кусочек багета, — пускай это мой бутерброд будет, я не брезгую.
— Кот не скидывался на икру, значит, икры ему не видать, ясно тебе? Твою ж за ногу, Юрик!!
Мужчина аж подскочил на месте:
— Да что опять не так, Наташ?
— Дождик, едрить-копать!
— Где дождик??
— Из зада торчит!
— У кого??
— Ну не у меня ж! У кота, блин, разунь зенки! Ты погляди только! Говорила же, дождик на елку не вешать!! Ну только кто ж слушает! Хватай его скорее, а то разнесет здесь кишечную палочку, и завтра все дружно сляжем!
Из кухни на крик подоспела Алевтина Прокофьевна:
— Я им займусь. Вынимать украшение из кота следует аккуратно, это тонкая работа. Сейчас все сделаем.
Женщина достала Маркиза из-под стола, взяла его на руки и понесла в ванную. Пользуясь случаем, дядя Юра снял с антресолей чехол с баяном и начал протирать его от пыли. Затем вынул инструмент и, прикрыв глаза, с чувством растянул его в руках. Вскоре все жильцы и гости были в сборе, и Юрий завел зажигательную мелодию. Пиршество началось!
К девяти вечера, несмотря на огромное количество гостей, еды на столе все еще было в достатке, а вот пустых бутылок прибавилось. Дядя Юра, как и обещал, не принял ни грамма алкоголя, его примеру следовали и Ульяна с Пантелеймоном. Все они пили Дюшес и компот.
Телевизор, который вынесли из кухни в коридор и водрузили на деревянные коробки, вещал «Иван Васильевич меняет профессию». В какой-то момент один из гостей принялся запускать фейерверки прямо из окна чьей-то комнаты. Тут же с первого этажа высунулась соседка в бигудях и рявкнула, что вызовет полицию, на что Наталья послала ту трехэтажным матом, впрочем, не забыв дополнить свою брань пожеланием счастливого Нового года.
— Праздник все-таки, — пожала плечами женщина на немой вопрос Ульяны, — нельзя ж без поздравления. Не по-людски как-то даже.
К двенадцати часам открыли шампанское, делая это как можно громче. Женская часть стола радостно визжала, а мужская — задорно смеялась, метя пробкой в потолок. Начали бить куранты, и Наталья заставила всех топать правой ногой, на каждый бой часов, как делал ее покойный муж прапорщик Михаил. Гостям так понравилась эта идея, что через мгновение квартира аж затряслась от топота. Когда пробило полночь, все радостно заорали поздравления, Юрий вновь растянул инструмент, а кот принялся гонять под столом пробку от бутылки.
Через 15 минут все жильцы высыпали на улицу запускать салюты.
— Юрка, заводи баян! — крикнула Наталья, не вынимая изо рта сигарету. — Давай нашу любимую!
Юрий уселся на заснеженную скамейку и заиграл. Звуки баяна начали смешиваться с хлопками и взрывами от салютов — так жильцы второго этажа уже много лет праздновали Новый год. В разгар веселья дверь подъезда распахнулась, и на улицу высыпала ватага соседей снизу. Руководила шествием женщина, которая обычно была с бигудями на голове, но в честь праздника сняла их с волос и теперь щеголяла с пережженными кудрями.
— Вообще-то это наше место для салютов! — рявкнула соседка, расталкивая толпу. За ней следовал огромный мужик — тот самый, которого Наталья не так давно била Машиным ведром.
— С какого такого рожна?! — раздвигая людей, с вызовом крикнула Наталья.
— С такого! Мы всегда тут ставим салюты! Каждый, твою мать, год!
— Да вы каждый год ужираетесь в срало, вываливаетесь из подъезда и падаете в сугробы. Утром после вас весь снег заблеван — вот и весь вклад в веселье. Так что салюты тут запускаем только мы, а вы, алкаши, ими просто любуетесь!
Никто не желал уступать, и две квартиры встали друг напротив друга в ожесточенной битве взглядов. Над ними вовсю грохотали фейерверки, которые запускали жильцы соседних домов. Мужик за спиной у тетки с кудрями еле стоял на ногах, он был вусмерть пьян. Наталья живо это смекнула, значит, убрать его не составит труда. Она уже прикидывала, как лучше начать бой, но вступать в драку не спешила, так что битва взглядов начала затягиваться.
Юрий продолжал играть на баяне заводные мелодии, что ужасно бесило соседку с кудрями. Жестом она указала на источник дотошного звука, и пьяный мужик тут же выплыл из-за ее спины. Словно гигантская скала, он двинулся на Юрия. Недолго думая, Наталья сунула сигарету в зубы и бросилась на подмогу. Ее перехватила кудрявая соседка, и между женщинами завязалась драка. В это время пьяный мужик схватил баян и потянул его на себя. Юрий в свою очередь принялся тянуть инструмент обратно, но не рассчитал силы и свалился со скамьи в сугроб. Огромный мужик отшатнулся, едва устояв на ногах, а в руке у него остался болтаться наполовину порванный баян.