— Ну?.. — спросила мама, заливая жидкость в насос и глядя на метки.
— В прошлый раз не было почки, — сказал я. — Что теперь?
— Все на месте, — сказала она, усмехнувшись. — Ты уж не обвиняй каждый раз Рона — не всегда же он что-то теряет. Но я говорила с твоей сестрой насчет документов. Сказала, что она должна читать их внимательнее и сообщать мне обо всех особенностях, которые обнаружит. Я иногда просто не знаю, что делать с этой девчонкой.
— Но… ты уверена? — спросил я.
Убийца непременно должен был что-нибудь взять.
— Может быть, желчный пузырь, а Рон решил, что у жертвы он был удален, и не обратил на это внимания?
— Джон, Рон и полиция, а еще и ФБР, о чем я непременно должна тебе сказать, больше недели обследовали тело. Судмедэксперты разглядывали его в микроскоп, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы им выйти на этого психа. Если бы какой-то орган отсутствовал, они бы непременно заметили.
— Он течет, — сказал я, показывая на левое плечо трупа.
Простыня пропиталась ярко-синим химическим веществом с прожилками свернувшейся крови.
— А я думала, что все перекрыла, — забеспокоилась мама, надевая крышку на емкость с формальдегидом и протягивая ее мне.
Она откинула простыню, обнажив культю руки, — та была туго перевязана, но ткань уже стала багровой. Руки не было.
— Вот черт! — воскликнула мама и бросилась за бинтами.
— У него нет руки, — посмотрел я на маму. — Я же спрашивал, не пропало ли у него что-нибудь, а ты ни слова не сказала про руку.
— Что там у вас? — спросила Маргарет.
— Убийца забрал его руку, — сказал я, приближаясь к телу и стягивая с него простыню.
Брюшина и на этот раз была распорота, но не с такой свирепостью, как у прошлой жертвы, — порезы были меньше, как и их количество. Этого фермера — судя по бирке, его звали Дейв Берд — не выпотрошили. Внутренние органы не вынули и не собрали в кучу.
— Чем это ты занимаешься? — сердито спросила мама.
Она выхватила у меня простыню и накрыла тело:
— Имей уважение к мертвым.
Я слишком много говорил и знал, что слишком много говорю, но остановиться не мог.
— Я думал, он что-то делает с органами, — сказал я, — но он их просто перебирал, чтобы найти то, что ему нужно. Он их не раскладывал как-то по-особенному, не играл с ними или…
— Джон Уэйн Кливер, — одернула меня мама, — что за бред ты несешь?!
— Это изменяет весь его психологический портрет, — сказал я, жалея, что не могу замолчать.
Мое открытие меня слишком взволновало.
— Дело не в том, что он делает с телами, а в том, что забирает. Выпотрошить человека — это самый легкий способ найти почку, это не посмертный ритуал…
— Посмертный ритуал? — переспросила мама.
Маргарет положила троакар и посмотрела на меня. Я чувствовал, как они сверлят меня взглядом и понимал, что попался. Сказал слишком много.
— Ты не хочешь все объяснить? — спросила мама.
Мне нужно было как-то сгладить впечатление, но я зашел слишком далеко.
— Я просто говорил, что убийца не играет с телами, — сказал я. — Что в этом такого?
— Ты был возбужден, — обвинительным тоном сказала мама. — Тебе доставило удовольствие это мертвое тело и то, как его распотрошили.
— Но…
— Я видела радость на твоем лице, Джон, и, я думаю, доводилось видеть ее и прежде. А вызвало ее мертвое тело — настоящий человек, у которого была настоящая семья и настоящая жизнь. И ты все никак не можешь этим насладиться.
— Нет, это не так…
— Вон! — сказала мама хрипловатым голосом, означавшим, что спорить не имеет смысла.
— Что?
— Вон! — повторила она. — С этой минуты я запрещаю тебе появляться в морге.
— Ты не можешь это сделать! — закричал я.
— Я тут хозяйка и к тому же твоя мать, — сказала она. — А тебя все это слишком увлекает, и мне не нравится, как ты себя ведешь и что говоришь.
— Но…
— Мне давно нужно было сделать это. Я запрещаю тебе здесь появляться… Маргарет тоже не будет тебя пускать, и Лорен я предупрежу. Пора тебе обзаводиться нормальными увлечениями и настоящими друзьями. И я не желаю слышать никаких наглых возражений на сей счет!
— Ма!
— Ни-ка-ких! — повторила она. — Ступай.
Мне хотелось ее ударить. Хотелось бить стены, столы, мертвого фермера, схватить троакар и сунуть его в глупую физиономию матери, выкачать мозг из ее головы…
«Нет. Успокойся».
Я закрыл глаза. Я нарушил слишком много правил. Я не должен даже думать о таких вещах. Не должен позволять ярости брать верх. Я закрыл глаза и медленно стащил респиратор и перчатки.