На вторую ночь остановились в большой деревне, и Дамир Всеславович немедля велел затопить баню. Позвал и меня, настаивал, но я сказала, что приду позже, а пока займусь своими делами.
— Гляди у меня, — сердито зыркнул кнес. — Не будешь мыться — насильно заставлю. Мне секретарь-неряха не нужен!
— Да буду, буду, — кивала я. — Только насчет ужина распоряжусь и одежды куплю. Мне же надо во что-то переодеться.
На самом деле я просто тянула время: мне нужно было, чтобы он ушел. Рубашку и чистые портки я купила сразу по приезду: у хозяина постоялого двора был сын-подросток, сложением похожий на меня. Когда хозяин сообщил, что Дамир Всеславович велел мне принести чистую рубаху и кваса, я обрадовалась: наконец-то он закончил! Бодро подхватила огромную деревянную кружку, влетела в заполненное паром помещение, даже не подумав о том, что он там может быть не одет, и замерла в ужасе.
Блондин был не один. Я вначале даже не поняла, что происходит и успела перепугаться, решив, что ему стало дурно от жары. Но женский стон вывел меня из ступора. Я увидела немногое — белую полную спину, влажные прилипшие к ней черные волосы и загорелые мужские руки на округлых ягодицах — но и этого мне с лихвой хватило, чтобы залиться краской и зажмуриться.
— Стёпа, рубашку на лавке оставь, — хрипло пробормотал Дамир. Его дыхание сбивалось. — Кружку на стол. Чего стоишь как баран? Бабу голую ни разу не видел?
— Откуда мне? — с трудом выдавила я, отворачиваясь и мелкими шажками пробираясь к столу.
— Ты что, девственник? Серьезно? — весело фыркнул мужчина. — Ганна, надо срочно исправить это дело!
— Н-не надо! — выкрикнула я и выскочила из бани.
Вслед мне донесся хохот, а потом женский стон. Обхватив голову руками, я опустилась на крыльцо. О богиня, во что я вляпалась? Это даже постыднее, чем дом утех. Только вдруг мне подумалось, что зря я глаза закрывала. Надо было разглядывать внимательнее. Когда я еще голого мужчину увижу? Тем более, такого красивого, как Дамир. И не случилось вовсе ничего страшного: просто глупый мальчишка-секретарь не вовремя заглянул к своему господину. Бывает.
— Стёп, Ганна ждет тебя, коли пожелаешь, — раздалось у меня над ухом.
Я подскочила от неожиданности.
— Спасибо, я так не хочу, — быстро выпалила заготовленную заранее фразу. — Подожду свою суженную.
— Ой, дурак, — тоскливо вздохнул Дамир, к счастью (или к сожалению) уже одетый. — Нашел, чего ждать. А потом с женой будете в брачную ночь в гляделки играть, да? Что же ты с ней, неопытный, делать будешь?
— Да дело-то нехитрое, — пробормотала я, прикладывая ладони к пылающим щекам. — Теорию я знаю.
— И откуда? — заинтересовался мужчина. — Книжки читал или рассказал кто?
— Подглядывал, — огрызнулась я.
От прилетевшего подзатыльника увернуться не успела. Дамиру мой ответ явно не понравился.
— Слышь, Степан, — хмуро сказал он. — Ты не забывай, с кем разговариваешь. Я такого тона терпеть не намерен. Понял?
— Понял, — буркнула я, пряча глаза.
Легко сказать. Я еще даже не хамила, между прочим. Просто разговаривала как с ровней. Вот только ровней я ему не была, он сейчас куда выше меня по положению и к тому же старше. Это Стефе много чего позволено, а пацану без рода и племени нужно кнесу в ножки кланяться и за милость благодарить.
К счастью, Дамир отходчивый. Посмотрел, что я голову повесила, хмыкнул только и ушел. А я собрала в охапку чистые вещи и поплелась в баню, ругаясь сквозь зубы.
— Вон пошла, — надменно, словно неугодившей служанке, кинула толстощекой бабе с черными волосами.
Настроение вконец испортилось. Отчего-то женщина послушно и быстро закивала и вылетела прочь, но это нисколько не радовало. Я молча разделась, быстро помылась в тазу, накинула свежую рубашку и постирала одежду. Ну как постирала: прополоскала с водой и мылом. Что такое стирка, я понятия не имела. У меня всю жизнь прислуга была, а вещи, которые нельзя было никому показывать, я просто сжигала в камине и покупала новые. Даже от простых действий нежные пальцы у меня покраснели и распухли. Мало мне проблем с ногами и мозолями от новых ботинок, теперь еще и руки болеть будут.
— Давай я тебя веником побью? — заглянул в баню Дамир.
— Спасибо, я уже закончил, — холодно ответила я. — Я не очень люблю баню.
— Я вижу, — хмыкнул мужчина. — Весь пар выпустил. Обиделся?
— На правду не обижаются.
— Стёпа, я же вижу, что ты знатного воспитания, — неожиданно сказал Дамир Всеславович. — Не знаю, что у тебя в жизни сломалось, но актер из тебя не очень. Тебе надо гордость свою умерить, а иначе не от меня получишь, а от кого-то другого. Оно тебе надо?