Интересно, государство оказывает достаточно финансовой помощи этому заведению? Или, как в моих любимых романах, здесь по утрам вода для умывания покрывается ледяной корочкой, а кормят воспитанниц исключительно пшенкой на воде?
— Леди Стефания?
А? Что? Да, выхожу. Просто ноги затекли и задница… пардон, нижняя часть спины онемела.
Почетный конвой остается снаружи, а наша маленькая процессия с ее высочеством во главе следует в замок за послушницей в черном балахоне.
Внутри неожиданно уютно. Стены обшиты теплыми дубовыми панелями, на полу ковер, везде горят маг-светильники. Настоятельница в белой кике встречает нас с мягкой улыбкой.
— Приветствую вас в моем монастыре, госпожа Бригитта, госпожа Стефания!
А ловко она обозначила правила! Не ваше высочество, а просто «госпожа». Действительно, монастыри — такое место, где все равны. Впрочем, некоторые всё же ровнее. Как, например, настоятельница и сестры-наставницы.
— А косы придется обстричь, — неожиданно заявляет настоятельница, оглядев меня с ног до головы. — Здесь нет служанок, ухаживать за ними некому. Кроме того, такие роскошные волосы — первый шаг к греху тщеславия.
Я растерянно поворачиваюсь к матери. Как это косы обстричь? Мои косы? Они же до колен длиной, моя гордость, моя красота! Ни у кого таких нет — ну, кроме кузины Виктории.
— Это невозможно, — резко говорит мама. — Волосы останутся.
— Выход сами найдёте? — приподнимает брови настоятельница. — Надеюсь, ваша дорога обратно не будет тяжела.
Мне захотелось похлопать в ладоши. Так ее высочество еще никто не унижал.
— Возможно, до пояса, — нехотя сдается матушка.
— До плеч, — качает головой настоятельница. — Как у всех.
Почему-то меня крайне забавляет всё происходящее. Мне кажется, что всё это происходит не со мной. Это какой-то другой девочке сейчас обрезают волосы — с натужным скрипом ножниц; другую девочку заставляют переодеться в коричневое форменное платье и белый чепец; не меня проводят светлыми длинными коридорами в спальню с четырьмя кроватями и всего двумя шкафами.
Очнулась я уже сидящей на кровати и смотрящей в одну точку. Хоть убейте, я не помню ни как прощалась с матерью, ни как принесли мой сундук — а его принесли и оставили посередине комнаты. И он был пуст — а вещи аккуратно разложены на полках. Стоп, а где мои тетради? Я вскочила и в панике заметалась по комнате, а потом взяла себя в руки и заглянула в привычное место: под стопку панталон. Там они и лежали.
В коридоре послышался гул голосов, я быстро закрыла шкаф и села обратно на кровать, сложив руки.
В комнату ввалились, толкаясь локтями, две совершенно одинаковые девочки — тоненькие как тростинки, с веселыми кудряшками, выбивающимися из-под чепцев, с веснушками на вздернутых носах. Близняшки!
— Привет, — хором сказали они. — Ты новенькая!
Девочек звали Тьера и Элера, и они тут же всё рассказали о себе. Были они дочками торговца специями, их мать умерла несколько лет назад и отец счел разумным отправить их в пансион учиться.
Всего здесь училось одиннадцать девиц в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Двое из них чистые оборотницы. У всех есть небольшой магический дар.
— Стефания, — сказала Тьера. — Ты сирота? Тебе нужен хороший жених? Твои родители не справляются с твоей магией? За что тебя сюда?
Я задумалась. Если я скажу правду — меня не поймут. Придется говорить… другую правду.
— У меня есть нареченный муж, и родители, опасаясь за мою невинность, решили укрыть меня в монастыре, — вздохнула я. — Не то, чтобы я давала повод… хотя, если честно, давала.
Девочки вытаращили на меня и без того огромные глаза.