— Ник, — кладу руки сверку его кулаков и слегка их сжимаю, — Ты ведь прекрасно знаешь, как работает бизнес и… как работает Лорейн. — я грустно улыбнулась уголками губ.
— Знаю, лисичка, знаю! — гневно восклицает, — Но вопрос в том, что я сам решаю все вопросы, а вот ты отдувалась за Лорейн!
— Она моя мать, Ник.
— И что? — возмущённо шипит сквозь зубы, — Сколько раз я тебе говорил, что ты ей не принадлежишь? М? Говорил же? — взывает к ответу друг, плотно сжав губы
— Говорил, — тихо и скованно отвечаю
— Так какого чёрта, Мэл? Я так боялся оставлять тебя одну на эти три года. Когда я рядом был, хоть мог приводить тебя в чувства, открывать глаза на всё происходящее, заставлять бороться. А сейчас? — вздыхает, — Я уехал и всё пошло по одному месту. Не нужно было мне уезжать. Я должен был остаться рядом и вырвать тебя из её цепкой хватки. Я оплошал, — и добавил совсем тихо, — Прости меня, лисичка.
На глаза тут же навернулись слёзы.
— Ник, перестань, — шепчу, некрасиво шмыгая носом, — Ты ни в чём не виноват и не обязан носиться со мной, но я безмерно за это тебе благодарна.
— Обязан! — твёрдо говорит, — Ты же мне как сестра. Моя родная душа, как я могу смотреть на всё это спокойно? Правильно, никак. Ладно, с Лорейн мы ещё разберемся. Сейчас хочу с тобой обсудить ещё один вопрос.
— Тай? — всё так же шмыгая носом уточнила
— Да.
Я собралась с мыслями. Заставила себя перестать "разводить сырость", как говорит Ник. Я должна быть сильной. Ради себя, ради будущего и ради Ника, который всегда в меня верил.
— Хорошо, но у меня есть условие. — я выжидающе посмотрела на друга
— Какое? — спокойно задал вопрос Ник
— Я расскажу тебе о нашей с Таем ситуации, а взамен ты расскажешь, что между вами произошло и почему вы перестали общаться?
Лицо Ника оставалось безэмоциональным, только лишь на секунду его глаза сузились, а взгляд выражал нечто похожее на давнюю злость.
— Договорились, — кивнул, — Начинай.
Кивнув в ответ, я начала свой рассказ, рассказывая абсолютно всё, что произошло. И то, ради чего был этот брак создан и на отношение ко мне Тая и даже решилась рассказать о своей любви. Кому, как не Нику мне об этом рассказывать? Только он меня поймёт и поддержит не смотря ни на что. Весь мой рассказ Ник сидел молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Закончив свой рассказ, во время которого я неотрывна смотрела в глаза Ника, я отвела взгляд в окно, ожидая его реакции.
— Мне жаль, лисичка, — тихо сказал Ник и я почувствовала, как мои глаза снова начинают наполняться слезами. Я смахнула их и вернула свой взгляд на Ника. Он и правда мне сопереживал. Губы всё также плотно сжаты, зелёные глаза внимательно следят за каждым моим движением.
— Всё в порядке, — я попыталась улыбнуться, но вышла кривая ухмылка, — Я уже смирилась.
— Нельзя мириться с этим. Нужно взять себя в руки и продумать план наших дальнейших действий.
— Наших? — я шокированно уставила на Ника
— Да, наших, — подтвердил друг, — Ты что, решила, что я тебя брошу один на один с твоими проблемами? Ну уж нет, Мэл. Я итак совершил огромную ошибку, оставив тебя три года назад. — взял меня за руки и не сильно сжал, — Я больше такой ошибки не совершу. Я теперь рядом, а значит, справимся.
Я снова всхлипнула. Да что ж я расклеилась?! Реву, как школьница. Но ничего с собой поделать не могу, меня так тронули слова Ника, что ещё чудо, что не разревелась на всё кафе.
— Спасибо, — я в ответ сжала его ладони, — Спасибо, Ник.
— Перестань, — фыркнул, — Ответишь еще на один вопрос?
Я кивнула
— Ты действительно любишь Тайлера?
Вопрос меня слегка ввел в ступор. Никогда не задумывалась серьезно над этим вопросом. Да, я приняла тот факт, что испытываю любовь к этому человеку. Но была ли это именно любовь, а не симпатия, влюблённость? Я на секунду задумалась. Представила, что Тайлер больше не будет рядом, не будет касаться меня, обнимать, шептать на ухо всякие приятности, смотреть горящим взглядом и мне стало по-настоящему страшно. И пусть это всё было игрой, но я приняла правила этой игры и, кажется, готова терпеть плохое, потребительское отношение к себе, ради этих моментов. Боже мой… Я действительно люблю его… Но больше меня ужаснуло понимание того, что я терплю унижения. Я даю молчаливое согласие на то, чтобы надо мной продолжали морально издеваться.