Ваня сам подошел к ним после урока.
– Ира, а может, ты и меня смогла бы нарисовать? – улыбаясь так, что были заметны ямочки на щеках, спросил он. – Тебе не сложно?
– Да нет, что ты, – обрадовалась и смутилась Ира. – Конечно, я нарисую. Если в карандаше, то хоть сейчас…
– И нас нарисуй, – сказали, подходя, Юля и Марина. – Мы родителям подарим. На Новый год. – Хорошо. – Ира оторопела от внезапно пришедшей к ней славы. – Обязательно…
– И меня, – сказала Туся, поправляя челку, меня тоже. Как будто я стою на балконе в Вероне, как Джульетта.
Ира улыбалась всем и обещала нарисовать, а Света смотрела издалека, и у нее не укладывалось в голове, как могло получиться так, что она своими руками организовала Дмитриевой эту бешеную популярность.
14
– Можно тебя на минуту? – обратился Волков к Ане.
Она вздрогнула, как будто не ожидала, что он с ней заговорит, и кивнула. «Только на минуту? думала она. – А я бы хотела провести с тобой хоть тысячу лет, и мне бы никогда не стало скучно…»
Они отошли в сторону от всех и стояли напротив друг друга. Аня ждала, что он скажет, а Ваня почему-то молчал.
– Смешно все это получилось, – вдруг сказал он. – Как в сказке про Русалочку.
Аня улыбнулась, ведь он был прав. Она, как бедная Русалочка, спасла его, а Света; как злая принцесса, приписала ее заслуги себе.
– Кажется, там все очень плохо закончилось. По крайней мере, для Русалочки, – сказала Аня. – Если я не ошибаюсь, она превратилась в морскую пену… – Но ведь в жизни все может быть совсем по-другому. – Ваня взял ее за руку. – Спасибо тебе. Спасибо за все.
Аня чуть было не заплакала от своей любви, и от того, как ей хорошо в этот миг, но сдержалась.
– Почему ты мне не сказала, что это ты вынула коробок? – спросил Ваня, по-прежнему держа ее за руку. Он как будто забыл ее отпустить, и Ане хотелось, чтобы так было всегда..
– А зачем? Афера Шустова не удалась, и мне этого было достаточно.
Ваня смотрел на нее с искренним восхищением, так, как будто она спасла ребенка из огня или захватила десяток вражеских шпионов.
– Могу я в знак благодарности куда-нибудь тебя пригласить? – спросил Ваня. – Хочешь, пойдем после школы в кино или в кафе?
«Неужели он говорит эти слова только из благодарности? – с горечью подумала Аня. До нее начал доходить оскорбительный смысл происходящего. – Значит, он хочет отблагодарить меня за то, что его не выгнали из школы, поэтому и приглашает? А я чуть было не поверила, что все можно изменить! Какая же я идиотка!»
– Нет, спасибо, – сказала она, хотя больше всего на свете ей хотелось сказать «да».
– Почему? – спросил Ваня.
Ей показалось, что он по-настоящему расстроен, но доверять своей интуиции она боялась.
– Я занята, вот почему, – довольно резко сказала Аня. – А если хочешь меня поблагодарить, достаточно просто сказать «спасибо».
– Спасибо. – Ваня грустно улыбнулся. – Жалко, что ты занята.
– Пожалуйста, – ехидно сказала она. – Вернее, не за что.
Дома Аня сотни раз прокручивала в голове этот разговор, пытаясь понять, где ошиблась. Она смутно чувствовала свою неправоту, но поступить по-другому просто не могла. Жгучей и мучительной была мысль о том, что к ней нельзя испытывать других чувств, кроме благодарности и дружеской привязанности.
– Ты что, сумасшедшая? – спрашивала ее Ира, зайдя вечером в гости. – Отшивать парня, которого любишь, – это что-то новенькое!
– Да как ты не поймешь – я ему ни капельки не нравлюсь, – начинала злиться Аня. – Ты только посмотри на меня! Еще вчера он любил красотку Свету, а сегодня у него так резко изменился вкус, что он полюбил такого крокодила, как я?
– А что? На Западе сейчас в моде всякие отклонения. Люди настолько пресытились красотой, что им хочется чего-нибудь эдакого…
– Ты издеваешься? – спросила Аня.
– Ага, – радостно закивала Ира. – Если понимаешь иронию, значит, ты не совсем безнадежна. Вот послушай, – она села рядом с подругой. - Если бы я была парнем и мне надо было бы выбирать между тобой и Красовской, знаешь, кого бы я выбрала?
– Меня? – неуверенно спросила Аня.
– Конечно, тебя! – Ира довольно ощутимо толкнула ее в плечо. – И знаешь почему? Потому что мне с тобой хорошо, и все. Внешность имеет значение только при первой встрече, а потом глаз замыливается, и уже все равно. А тем более теперь, когда Ваня узнал и ее и тебя…
Ира внимательно посмотрела на подругу.
– И вообще, тебе не надоело все время сравниваться? Тем более с кем – с Красовской! Ты бы лучше завидовала Клаудии Шиффер, и то интереснее было б!
– Что же мне теперь делать? – спросила Аня. Он наверняка обиделся. Может, позвонить?
– Звони, и поскорее, пока его обида не пустила корни, – посоветовала Ира. – Завтра расскажешь, чем все закончится. Пока.
И почти бесшумно Ира выскользнула за дверь. – Ваня, это ты? – сказала Аня, когда он поднял трубку.
– Это Аня Малышева.
– Я узнал тебя, – обрадовался Ваня. – Хорошо, что ты позвонила, потому что я бы больше не стал тебе надоедать…
«Надоедать! – подумала Аня. – Да я жить без тебя не могу!»
Они встретились рано утром, еще до школы. Этой ночью Аня почти не сомкнула глаз, все представляла себе эту встречу, думала о том, что ему скажет. Но на самом деле все вышло как-то проще и лучше.
На улицах были только дворники, которые сметали в кучи опавшие листья, и собачники со своими питомцами. В воздухе пахло прелыми листьями и сырой землей.
– Мы столько времени потеряли, – сказал Ваня. – Ведь если бы ты тогда пришла на встречу, а не посылала вместо себя Свету… Подумать только; из-за какого-то кота… Кстати, как он себя чувствует?
– Хорошо, – сказала Аня и покраснела, – он и тогда не болел…
– Не болел? Тогда почему же ты не пришла? Аня понимала, что нельзя говорить своему возлюбленному о таком явлении, как прыщи, но ей вдруг стало смешно и ужасно захотелось обо всем рассказать. «Подумаешь, – успокоила она себя. Ведь мы же теперь – самые лучшие друзья, а другу можно выложить все что угодно».
– Понимаешь, прямо перед встречей…
И она рассказала о своих глупых, смешных переживаниях, которые еще совсем недавно казались совершенно серьезными.
– Да ты что! – Ваня бил себя ладонью по лбу и хохотал. Они стояли в арке большого дома, и его смех отзывался перекатистым эхом. – Ты не пришла из-за такой ерунды? Правда? Да как ты могла?
Аня и сама не понимала, как могла отказаться от своего счастья из-за того, чего теперь и след простыл.
– Вот глупая девочка! – Ваня обнимал ее за плечи, а она пугливо оглядывалась по сторонам.
– Увидят, – сказала она, высвобождаясь из его рук.
– Ну и пусть, – сказал Ваня. – Пусть все видят, что мы вместе.
Она была благодарна ему за эти слова, за то, что он ее понял и принял такой, какая она есть. Она прижалась к нему, и ей стало так хорошо, как будто она после долгих странствий вернулась домой.
И ей было все равно, как она выглядит, растрепалась ее прическа или нет. Она видела себя Ваниными глазами – красивой, милой, женственной.
– А мне сразу показалось, что мы с тобой сделаны из одного теста, – сказала Аня. – Как только тебя увидела, сразу поняла: вот это – мое. А ты?
Ваня улыбался и молчал. Когда он впервые увидел Аню, ничего подобного он не почувствовал. Девчонка как девчонка, ничего особенного. Она открывалась ему постепенно, как хорошая книга, до смысла которой еще нужно докопаться. Но он понимал, что она ожидает услышать совсем другое, и сказал:
– Я тоже почувствовал, что наша встреча – не случайность. Как будто через сердце пропустили электрический разряд.
Аня засмеялась так, как может смеяться толыко очень счастливый и беззаботный человек.
– Кстати, мои родители очень хотят с тобой познакомиться, – сказал Ваня.
– Как? Ты уже рассказал обо мне?
– Ничего я не рассказывал. Но у меня такая мам – ее не проведешь. Когда я уходил сегодня утром, она вышла меня проводить и сказала: «Приведи домой эту девочку. Хочу посмотреть на человека, который заставил тебя проснуться в такую рань».