Ахнула Фёкла, грузно на лавку опустившись, Ульяна ладони к губам прижала от ужаса, а Лушка глаза широко открыла и дверь, чтоб видно всё было.
— Откажись от Ульяны, — мутузит Зосима, а тот руками защищается. Вывернулся, да под себя юнца и подмял.
— Вот тебе, — впечатывает в бока мощный кулак. — Бушь знать, как на Зосима Рябого руку поднимать, — не даёт молодцу вдоха сделать. — Моя Улька, моя!
Зарычал Назар, и откуда только силы взялись, только вырвался и давай опять Рябого кулаками штамповать.
— А ну цыц! — поднялся Касьян с места, гаркнул. — Вон пошёл, — на дверь указывает. — Я хозяин и решать стану, кому в доме быть, а кого не ждали!
Вздымается грудь Назара, бросил взгляд на любовь свою, а Ульяна сидит на лавке и плачет. Не дадут ей просто так уйти, удержат.
— Иди, Назар, — толкает Фёкла, пока Зосим с полу поднимается. — Иди.
Не смотрит на него Ульяна, голову на руки уронила. Обвёл всех взглядом парень и прочь бросился.
— Ты не серчай, Зосим, — просит Касьян, за стол сызнова усаживаясь. — Дело молодое. Погорюет и дело с концом. К тому же у Назара жребий скоро. Улька, — зовёт дочку, и та поднимает на него заплаканные глаза. — Иди подарок примерь! — приказывает, только Улька волком смотрит, приказ исполнять не торопится.
— Нуууу, — стучит кулаком по столу Касьян, отчего тарелки, приподнявшись, звякают. Поднимается резко Ульяна, улыбку на губы натягивает.
— А примерю, раз сам жених принёс, — говорит весело, хватая подаренный туес.
Глава 6
Смотрины вышли неправильные. Мало того, что Зосим прибыл не предупредив, да ещё и Назар пришёл портить праздник. Ульяна была не в лучшем платье, и стол каким-то скудным, потому что Фёкле нечем было особо приваживать дорогого гостя. Но после того, как невеста повязала платок на голову, вышел к ней Зосим. Ладонь свою протянул, предлагая девице за неё взяться. И пошли они по избе, показывая, какая хорошая пара. Не смотрела Ульяна на родителей, сжала зубы, улыбку на губы натянув, будто доказать кому хотела, что сильная. А память ей Назара показывала, который в объятьях горячих сжимал.
Вместо матери Зосима выступила Фёкла. Она достала приготовленное приданное дочки и принялась показывать будущему супругу, что обещано за невесту. Только Зосим особо не глядел, бросая больше взгляды на девицу. Неважно, что припасено, главное — Ульяна его станет.
Как только Рябой ушёл, уронила Ульяна голову на грудь. Села на лавке и не колыхнётся.
— Поешь что ли, — говорит мать, только не хочется того девице. Горько на сердце, больно. Жить не хочется, а в омут с головой, только вспомнит, как Назар к себе прижимал, сразу в груди сердце живое трепещется, повтора просит. И чует Ульяна, будто будет на её веку счастье.
Пролетели две недели незаметно. Не для невесты, что каждый день глаза выплакивала. Для остальных, что работу рутинную изо дня в день делали. Приходил Зосим, пока Ульяна с подругами за прялкой сидела. Приносил конфеты, орехи, семечки. Потчевал девиц. Только Ульяна боле в его сторону не смотрела, будто хоронила себя заживо.
Назар тоже успокоиться не мог. Вернулся домой избитый, мать ахнула. Запричитала, что Ульянка Захарова погубит его, но отмахнулся Назар от материнского слова. Только отец смог с ним сладить. Запер в сарае, и вся недолга. Так и просидел Назар до свадьбы там, не зная покоя. Рвалась душа, хотелось ему невесту свою выкрасть да бежать без оглядки, и будь что будет. Только замки тяжелые, сарай крепок, на славу сделан. Рыл Назар сырую землю руками, а сбежать все равно не смог.
Так и не дождалась милого Ульяна, а потому, когда пришло время венчальное, собралась с духом, чтоб к венцу идти.
Накануне пришли каравайницы — женщины, счастливые в семейной жизни — тесто месить, каравай печь. Одна сыпала в квашню с водой муку, вторая под мучной струёй сито держала, третья тесто замешивала. Уложили тесто в большую чашу с крестом, поставили на лавку, покрытую сеном, и за стол сели. Нельзя никому дотрагиваться до чаши с тестом, чтоб удачу не спугнуть.
Плачет Ульяна по своей незамужней жизни, слезами обливается. И вроде по традициям, да не понарошку. Всем известно, что слёзы настоящие, из сердца идут. Не хочет она к Рябому ехать, да всё ж придётся. Зерно уже в амбаре отцовом стоит.
Отправляются девицы в баню с невестой косу расплетать. Поют подруги о судьбе горькой, рвётся сердце Ульяны. Не просто в дань обряду рыдает, горю свою горькую выплакивает.
Затрубили трубоньки рано по заре, Заплакала Улюшка по своей косе. Коса-ль моя, косынька, косонька моя, Недольга косыньке заплетёной быть Не долго те Улюшке во девушках жить.