Невозможно, за ночь насытится человеком. Невозможно высказать все, что накопилось.
Мы лежали в темноте, изнеможенные. Я гладила его мягкие волосы. Грелась его теплом, лежа на его груди.
— Почему твое сердечко выбивает чечетку? — шепчет он мне в ухо. По коже пробежали мурашки. Он выводит рисунки по моей спине, своими шершавыми пальцами. Я млею.
— Оно торопится жить, — пытаюсь я отшутиться. Чувствую, как по щеке, стекает одинокая слеза.
— Принцесса, — поднимает рукой мои подбородок, чтоб я посмотрела на него.
"Я смотрю", — кричит мое сердце, — " Я любуюсь тобой, милый." — но этого, я не произношу.
— Все хорошо? Мне стоит что-то знать? — насторожился он. Чувствует изменения, но не может понять.
Вот Настя, этот момент. Такой нужный тебе. Долгожданный. Сейчас. Скажи все. Раз, два, три...
Не могу.
Я любуюсь моим мужчиной и не могу ничего произнести.
— О, милая, — сильнее обнимает меня, видя мои слезы.
Я не могу больше сдерживаться.
Рыдаю.
Громко.
Судорожно.
До боли в горле.
Даниэль поглаживает мою спину равномерными движениями, успокаивая. Но дает возможность выплакаться.
Больше не произнеся ни слова, мы уснули. В объятиях друг друга. В последний раз.
Воскресение следующего дня. Проснулись мы, все еще обнимаясь. Он поцеловал меня в лоб.
— Завтрак?
Я улыбнулась, кивнула. Но сначала умыться. Убежала в ванну.
Мы последний раз завтракали вместе. Уговорила милого перенести тарелки и чашки на кровать. Он удивился, но вместе со мной, все-таки запачкал простынь.
Я переоделась. Дело в том, что небольшая часть моих вещей, была у него в гардеробе.
Предварительно, отдала вчерашнее платье работнице, чтоб отвезли обратно в бутик. Нашла тряпочную сумку, покидала туда несколько вещей, которые заберу с собой. С остальными придется распрощаться.
Даниэль довез меня до дому. Всю дорогу, я не выпускала его руки. Последние мгновения.
— Чем будешь заниматься сегодня? — стоим мы на пороге дома. Обнимаемся.
— Уборка, стирка, вещи сложить. — Стараюсь как можно безмятежнее произнести, а сердце сжимает от лжи.
— Хорошо, я как освобожусь, наберу тебя, — целует.
У мне через двенадцать часов самолет. Нужно до собирать вещи, морально приготовиться. Что самое сложное.
А еще сложнее, отпустить моего любимого. Навсегда. Но я держусь.
— Я обещала с Мари побыть, — закусила губу, потому что вру. Не нравиться, врать ему. Как по мне, я лучше смолчу. Чем вот так, сейчас, расскажу ему все. Не могу. Это выше моих сил. Если б, кто-либо мог сделать это за меня.
Даже так, нет. Не смогла бы. Даже, если б, это сделали за меня.
Я слабая.
Моя слабость заключается в нем. В мужчине, сейчас обнимающем меня.
Не в состояние сделать ему больно.
Хотя придется.
Лучше это произойдет, когда мы будем друг от друга на расстояние в несколько тысяч километров. Что б ни он, ни я, не смогли вернуться.
Я трус. Но обратной дороги нет.
Тянусь к его губам. Последний поцелуй. "Я люблю тебя, мой принц", но, как всегда, не произношу.
В квартире Мари сидит у моих чемоданов, плачет.
— Сейчас папа приедет, — сквозь силу выговаривает она, — мы довезем тебя до самого аэропорт.
— Спасибо, — обнимаю ее.
Теперь и я расплакалась.
Уезжать из дома, сложно. Год. За год во мне произошли кардинальные изменения.
Хотя в конце всего пути, не знаю, что делать дальше. Я ехала в Лихтенштейн с четким намерением изменить жизнь. Она изменилась. Вот только жизнь моя, остается в Лихтенштейне. А что делать дома?
По плану было сдать диплом. А дальше?
Я лишь улетала домой. Но во мне как будто все умирало. Умирало стремление. Умирала любовь. Умирала сама жизнь.
Глава 14
В Аэропорту меня встречала Алиса. Кинувшись ей в объятия, расплакалась.
— Ну, ну, — причитает подруга, поглаживая по спине. — Все хорошо, ты дома, я с тобой.
А я не успокаиваюсь. Стоим посреди зала для встречающих. Может наблюдатели и думают, что слезы от счастья. Но это совсем не так. Я оплакиваю несбывшуюся мечту.
Немного успокоившись, мы поехали домой. Воскресение вечер. Простой люд по домам сидит, готовиться на завтра на работу. А мне что? Медленно разобрала свои вещи. Их за год накопилось уйма. В два чемодана все не влезло. Еще пятнадцать килограмм отправила почтой.
Весь мой год вместился в чемоданы. Хотя нет. Еще в фотографии. Газетные заголовки. В дипломе. В воспоминание о подругах. И моем Принце.
Документы об уходе с работы, помогла мне подписать маркиза. Мари ее попросила. Хоть в тот момент она улыбнулась мне, но было понятно, ни она, ни я, этому не рады.
С университетом было проще. Они чуть ли не сами все за меня оформили, подписали.
В понедельник, не вставая с кровати, пол дня пролежала, уставившись в потолок. Ближе к обеду, собрала все оставшиеся силы. Заставила себя привести в порядок. А вот еда в горло не лезла. Сижу на кровати, уставившись в стену. На часах пробило пять вечера.
Уже пять. В это время я бы была на работе. Сложно мне еще отвыкнуть. Мне нужно время.
Самое сложное предстояло впереди. Прожить эти первые недели расставания. И разговор с Даниэлем.
Подумала о нем, телефон высветил входящий видео-вызов в ватсапе, от него.
Глубоко вздохнув, ответила.
— Привет милая, — улыбаются его глаза мне, — сегодня ты задерживаешься или не придешь?
Сердце мое перестало биться. Опять захотелось разреветься, но я держусь. Вот он, тот разговор, который я так боялась. Который откладывала. Время настало.
— Меня больше не будет, — стараюсь, как можно спокойнее, произнести.
— Опять мама? — нахмурился Даниэль, — Что она тебе сказала?
Мои губы изобразили маленькую улыбку. Он всегда защищал меня от нападок Екатерины, хотя это его мать. Мой рыцарь. Хотя, уже не мой.
Погрустнела.
— Ты где сейчас? Милая, — тревожится он, видя мое состояние. — Так, без слез. Я со всем разберусь.
Вижу, он встает из-за стола, начинает вещи собирать. Рыщет в столе, достает ключи от машины.
— Сейчас заеду за тобой. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Киваю, а мое бедное сердце, разрывается на миллионы осколков. Момент, надо сказать.
— Ты не можешь за мной заехать, — голос меня подводит. Садится на последней фразе.
— Ты дома? — не прекращает он собираться. Вижу, как надел пиджак...
— Ты не сможешь за мной приехать, я совсем дома. — Дурочка Настя. Объяснила. И вот как ему понять всю ту несуразицу, что наговорила?
Но он понял. Я вижу, как автоматически сел в кресло. Даже не сел, а упал в него. Смотрит впритык на меня. Чувствую его недовольство, через экран.
— Когда ты вернешься? — без эмоционально спрашивает, хотя знает ответ на свой вопрос.
Мне надо сказать ему, а не могу. Собираю последнюю силу в кулак. Еще один глубокий вздох. На последних силах.
— Я не вернусь...
Мы молчим. Смотрим друг на друга, не отводя взгляд. Не моргая.
Приходилось мне до этого расставаться с парнями. По моей инициативе, по чужой. Но еще никогда не было, так сложно и больно. Хотелось выключить связь, расплакаться. Потом перезвонить, просить прощения. И никогда, никогда не расставаться.
Но мы два взрослых человека, необходимо расставить точки.
Первым, взял себя в руки Даниэль.
— Настюш, совсем не смешная шутка.
Вижу по нему, он все понимает, но старается отогнать плохие мысли. В нем еще живет надежда, что я забавляюсь. Но увы.
Мне надо быть сильной, надо все объяснить.
— Я не шучу, — хриплю я, — мы с тобой не обсуждали, я трусила. Да и сейчас, не лучше. Но оба знаем, когда-то надо ставить точку.