— А что делают мужчины?
— Дерутся, — гордо кричу я ему в ответ.
— Видно, что это мой мальчик, — говорит папа с большой счастливой улыбкой.
Я так счастлив, что сердце готово просто лопнуть в груди от гордости.
— Надеюсь, ты готов приступить к тренировке.
— Да, папа.
Папа надевает свои перчатки, я встаю в стойку, прикрывая кулаками лицо и пританцовываю на месте, именно так делают боксеры по телевиденью. Чувствуя себя сильным и счастливым (поскольку теперь я стал мужчиной) даже совершил несколько ударов в воздух правой рукой.
— Ты готов? — спрашивает папа.
Я перестаю пританцовывать и остановливаюсь.
— Да.
— Держи руки над головой.
Я сразу же поднимаю обе руки.
— Первый урок — научиться держать удар по-мужски, — говорит он и ударяет меня в бок.
Удар болезненный, но я по-прежнему держу руки вверх.
Папа смотрит мне в глаза и кивает с одобрением. Я чувствую гордость от его взгляда. Я действительно стал мужчиной.
Я глубоко вздыхаю, и он ударяет меня снова. Я резко выдыхаю, этот удар более болезненный.
— Хорошо, — говорит он, прежде чем ударить меня снова, еще сильнее. И прежде чем я восстанавливаю свое дыхание, он ударяет меня в четвертый раз, сбивая с ног, и так два раза, я непроизвольно обхватываю живот руками, чтобы защититься.
— Руки вверх, — приказывает он.
Я смотрю на него в полном шоке. Я не узнаю этого человека, который так сердито глядит на меня. Это не мой папа.
— Руки вверх, — говорит он сурово. — Я делаю это для твоего же блага.
Я медленно выпрямляюсь и поднимаю руки вверх.
— Давай посмотрим, у меня сын или девчонка, — говорит он.
Его рука совершает молниеносный удар. Бух. Боль такая сильная, что горячие слезы чуть ли не текут у меня из глаз. Я не хочу плакать, я же теперь мужчина.
— Если ты не в состоянии это выдержать, то как ты собираешься стать величайшим бойцом в мире?
Удар.
— Ради Бога, перестань хныкать, как маленькая девчонка, я даже не использую и половину своей силы.
Удар.
Он смеется.
— Ты думаешь легко быть лучшим бойцом в мире, да?
Удар.
На этот раз я падаю на пол, не в состоянии дышать.
Отец вскакивает со своего кресла.
— Вставай, жалкий маменькин сынок, — остервенело выплевывает он.
Схватив меня за волосы, тянет вверх, пытаясь поднять. Я начинаю плакать еще сильнее. Он наклоняет свое лицо почти впритык к моему, я вижу маленькие поры у него на коже, его яркие глаза светятся безумным светом.
Мама появляется в дверях с побелевшем лицом.
— Достаточно, — умоляет она. — Пожалуйста, Игорь. На сегодня хватит. Он всего лишь ребенок.
Отец пялиться на меня, по моему ошарашенному лицу текут слезы, и сопли, тело все трясется то ли от страха, то ли от боли.
— Ты отвратителен, — говорит он и отпускает мои волосы.
Я падаю обратно на пол, но он не собирается заканчивать.
— Встать, — приказывает он.
— Пожалуйста, Игорь, — умоляет мама дрожащим голосом, в котором сквозит страх.
— Я сказал встать, — кричит отец.
Я упираюсь на руки и колени, и покачиваясь встаю. Голова немного кружится, коленки, как желе, подкашиваются, живот и ребра сильно болят, мне кажется, что я умираю.
— Сейчас же, бл*дь, руки вверх.
Я изо всех сил стараюсь не плакать, но все мое тело горит в агонии, я поднимаю руки вверх.
Отец наносит удар. Я лечу спиной и падаю в кресло, соскальзывая на пол, ударяюсь спиной.
— Встань и борись, — кричит отец.
Хныкая и ссутулившись, я смотрю с недоумением на маму. Она бежит ко мне, но не успевает. Отец схватил ее за волосы и дергает назад. Я вижу, как у нее открывается рот, но ни звука не выходит. Он отбрасывает ее в сторону, и она врезается в стену с ужасным грохотом. Я ошалело смотрю на нее, лежащую у стены, ноги широко разведены в разные стороны, что вижу ее нижнее белье.
Папа шипит на маму, как змея, называя ее плохим словом.
— Держись подальше, ведьма, для своего же блага.
Затем он поворачивается ко мне, и краем глаза я замечаю маму, ползущую ко мне по полу.
— Не трогай его, Игорь, — огрызается она.
Папа замирает с искаженным лицом до ужаса. Он поворачивается, делая к ней шаг, поднимает ее на руки, словно она тряпичная кукла, и кидает на пол. У нее начинает хлестать кровь из носа. Я не могу дышать, я даже не могу произнести ни звука. Я просто задыхаюсь с открытым ртом, как рыба на суши.