В два часа дня я возвращаюсь в Англию и прямиком направляюсь в больницу. Я захожу в палату, медсестра обмывает Далию, мне слишком больно смотреть на это, видя ее прекрасное тело, руки и ноги, которые были полны жизни и энергии, а теперь они обездвижены и ее омывают, как куклу. Медсестра с улыбкой поднимает на меня глаза, в которых светится надежда.
— Я собираюсь умыть ей лицо, часто именно эта процедура стимулирует и заставляет открыть глаза, также как и выполнение совершенно интимных вещей — чистка зубов или бритье для мужчин.
Я придвигаюсь ближе к кровати и наблюдаю за медсестрой — она выжимает воду из желтой губки и начинает нежно проводить вокруг кислородной маски, закрывающей половину ее лица. Я задерживаю дыхание, как только она начинает массировать ей брови, а потом виски, проходясь губкой по закрытым векам. У меня сжимается сердце от надежды.
Вот оно — она откроет глаза.
Но конечно же она не открывает.
Медсестра поднимает на меня взгляд, наполненный разочарованием и удовлетворением.
— Это может случится в любой момент. Самое лучшее, что вы можете сделать для лежащего любимого человека, находящегося в коме, разговаривать с ним. Она слышит вас. Говорите ей, что вы ее любите. Она должна знать, что вы не покинете ее, а останетесь с ней, тем самым вы не предадите ее, а наоборот предоставите ей надежду.
На следующий день я принимаю все необходимые меры, чтобы перевести Далию домой.
Я нанимаю двух медсестер на круглосуточное дежурство, которые будут по очереди следить за ней и передвигать ее каждый час, чтобы у нее не появились пролежни и не возникло никаких других кожных проблем. Я также связываюсь с кинезиологом, рекомендованным мне доктором Медхи, чтобы обеспечить функционирование ее легких и мышц, необходимые меры предосторожности для избежания удушья и атрофирования.
Я также нанимаю профессионала, который появляется у меня в доме и составляет целый список всего, что необходимо сделать, прежде чем пациент сможет прибыть сюда. Он отдает мне исписанный листок, в котором перечислены все необходимые меры. Начинается все с ванной комнаты для медсестер с горячей и холодной водой и заканчивается резервным генератором — аппаратом жизнеобеспечения в случае любых сбоев в электросети, из более очищенных углеродов, на основе воздушных фильтров, это лучшее, что существует на данный момент на рынке.
Следуя его рекомендациям, я решаю расположить Далию на первом этаже в гостиной с французскими дверями. Как только я окончательно принял решение по поводу места ее пребывания, мой ассистент договаривается с бригадой рабочих, которые строят ванную комнату. Я так же дал им указания передвинуть пианино в новую комнату Далии. Она хотела услышать, как я играю, так теперь она услышит мою игру.
Поскольку я готов за все тут же заплатить и доставить все, что требуется из самого далекого уголка мира, дом готов к приему Далии за пять дней.
Завтра мой лисенок возвращается домой.
34.
Стелла
В течение одной долгой секунды, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я стою за дверью, прежде чем войти в новую жилую комнату Далии. Я открываю дверь и медленно захожу.
— Привет, Соня, — бодро восклицаю я.
Медсестра встает и улыбается мне, я возвращаю ей улыбку.
— Вы должно быть Коррин, — произношу я.
— А вы, должно быть, Стелла, — мелодично отвечает она.
— К вашим услугам.
— Я буду снаружи, — говорит она и направляется к двери.
— Вы можете сделать перерыв, пойти в тренажерный зал или еще куда-нибудь. Я буду как минимум час, — говорю я ей.
— Благодарю вас. Я хотела бы недолго поплавать.
Она уходит, я подхожу к кровати и громко чмокую Далию в щеку, осматривая ее лицо. У нее отрасли волосы, хотя они и аккуратно причесаны. Я беру ее руку, ногти короткие, но не покрашены лаком. Это зрелище возбуждает меня — она очень любила свои ногти и всегда ухаживала за ними.
У меня начинает дрожать подбородок.
Я до сих пор не могу поверить, что ей уготована такая ужасная судьба. «Если бы я не взяла ее тогда с собой». Я чувствую, как слезы готовы политься у меня из глаз, но я сжимаю губы и улыбаюсь, хотя знаю, что она не может увидеть мою улыбку.