Результаты тестов готовы на неделе, я отсылаю их Зейну. На следующий день я со слезами на глазах прощаюсь с мамой и Дейзи, и лечу обратно в Англию.
Стелла рада меня снова увидеть. Она сидит на кровати и дает мне наставления, пока я рассказываю ей все новости, упаковывая маленький чемодан с собой к Зейну.
— Нет, это не бери. В этом твои ноги выглядят как сосиски. Тебе следует взять красное платье. В этом твоя грудь второго размера, а не такая как на самом деле. О Боже, только не это. В этом ты похожа, будто украла скатерть из французского бистро и подпоясалась ремнем. Надеюсь, ты оставишь это мне, хорошо, возьми и черные ботинки по щиколотку, чтобы выйти с ним… — и т.д. и т.д..’
Когда наступает время мне уходить, она целует меня в обе щеки.
— Я не могу поверить, что ты оставляешь меня, и идешь жить к парню, — вопит она детским голоском, и ее взгляд на самом деле жалкий.
— Один месяц пролетит в мгновение ока, — отвечаю я ей.
— Это для тебя, но не для меня, — отвечает она.
Да уж, безрассудное поведение…
10.
Далия Фьюри
Не Ной, а Юрий открывает мне входную дверь.
— Я отнесу твой чемодан в твою комнату, — говорит он, с выражением директора, возглавляющего похоронное бюро.
— Спасибо, — я передаю ему свой маленький чемодан.
— Босс на нижнем этаже, минус 3. Ты можешь спуститься по лестнице, — он кивает в сторону лестницы, или на лифте вниз, который находится в коридоре. Он кивает в сторону кабинета, в котором в последний раз я встречалась с Зейном.
— Я спущусь по лестнице, — отвечаю.
— Это последний этаж внизу.
— Хорошо, спасибо.
Крупных размеров женщина, с лицом в красных прожилках, в черной юбке и белой блузке проходит мимо нас, направляясь в кухню. Она вежливо улыбается мне, и я улыбаюсь ей в ответ.
Я спускаюсь по ступенькам вниз на два лестничных пролета, сюда я приходила в массажный кабинет, и двигаюсь дальше. Передо мной открывается пространство, выложенное черно-белой плиткой, уложенной в шахматном порядке, с антикварными безголовыми и безрукими статуями, и большой композицией белых цветов, стоящих под ними. Вдали виднеются грандиозные бело-черные двери. Я берусь за замысловатую резную металлическую ручку и толкаю ее вперед, и ахаю от удивления.
Весь этаж — это сказочное открытое большое пространство, с деревянными столбами, выложенное мозайкой, наполненное паром купальня. Пар, поднимается от большого бассейна, который похож на что-то сказочное, словно перенесен из другого времени. Времени, когда могущественные правители великих империй возлежали в подобных купальнях и полураздетые девушки-рабыни приходили омывать их. Я вдыхаю аромат, который исходит от воды. Жасмин. Восхитительно по-восточному и экзотически.
Я захожу внутрь, и останавливаюсь примерно в двадцати шагов от него. Внутри мраморного бассейна, способного вместить не менее десяти человек, лицом ко мне лежит Зейн. Его мощные руки покаяться на бортике, кожа поблескивает от влаги, как отполированный металл.
Он внимательно смотрит на меня, его поза совершенно расслабленная, но его глаза настолько пугающие. Я вспоминаю, когда впервые взглянула в них и увидела холод и безжалостную действительность. Я опускаю свой взор подальше от этой бесплодной пустоты.
Я не должна его бояться, он сделал для меня, огромное одолжение. Я хочу показать свою признательность, глубокую благодарность. Из полу опушенных ресниц разглядываю его тело, почему-то оно кажется мне еще красивее. Я хочу постоять здесь подольше и полюбоваться декадентским видом этого непостижимого мужчины в таком роскошном бассейне.
— Не желаешь присоединиться ко мне? — его голос шелковистый и ласковый, но слова явно похожи не на приглашение, а скорее приказ.
Прислонившись к столбу, я снимаю туфли, а также часы, кладу их рядом с туфлями. Босыми ногами чувствую гладкий влажный мрамор. Я стою у края бассейна, кровь становится разгоряченной и жаждущей его.
— Ожидаешь, что сексуальная рабыня вымоет своего хозяина? — тихо спрашиваю я.
Он по-прежнему очень тихо отвечает.
— Раздевайся.
Мое сердце начинает биться быстрее. Я расстегиваю платье, оно скользит вниз к ногам, снимаю лифчик, и хотя выражение его лица не меняется, глаза сверкают, как только он видит мою грудь. Я выпускаю из рук лифчик, зацепившись пальцами за резинку трусиков, тяну их вниз. Он ничего не говорит, просто бесстрастно наблюдает за мной, словно я художественный экспонат, и он до конца не уверен, нравится ли он ему на самом деле или же нет. Я выпрямляюсь, оставшись полностью голой, и чувствуя влагу на своей коже от пара.
— Спасибо, что нашел мою сестру, — говорю я сипло.
Его глаза поблескивают сквозь поднимающийся пар, черные зрачки сфокусированы на мне.
— Хорошо. Покажи мне, насколько ты благодарна, — отвечает он.
У края бассейна стоит блестящий черный контейнер, заполненный мочалками, губками, тряпочными рукавица и кусками мыла. Я направляюсь к нему, выбираю рукавичку и мыло, и иду к Зейну. Встаю на колени, беру его руку, повернув ладонью вверх, и начинаю тщательно намыливать его пальцы. По одному. Они длинные и изящные, подушечки твердые и выпирающие, ногти с прекрасным маникюром. Руки пианиста, полные скрытой силы, словно скакун.
Он поворачивается в мою сторону и внимательно смотрит на меня, но я не поднимаю глаз. Я наклоняю голову и поднимаю его руку. От него исходит какой-то дикий запах, возможно ливня в душную ночь. С бесконечной нежностью я целую внутреннюю сторону его запястья, прямо в кончик хвоста татуировки кобры. Он замирает. У меня сердце ухает вниз, я моментально поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом.
Мы оба вздрагиваем, я от внезапной его реакции, совершенно новой для меня. Тень мелькает у него во взгляде. На какую-то шокирующую микросекунду он напоминает мне раненого зверя, так смотрела Сьюзи на маму и меня, когда мы пришли забирать ее из приюта для животных. Страх, боль, недоверие, надежда и глубокая тоска по любви. Но, тень моментально уходит, по-прежнему скрывая все страшные тайны. Я вспоминаю слово, которое давно выучила и сейчас оно ему подходит больше всего: жажда кровопролития. Он вырывает свою руку из моих пальцев, вдруг схватив меня за запястье стальной хваткой.
— Ноги кверху, — слова, как выстрел, которые эхом отражаются от стен пространства, проходясь у меня по позвоночнику, вызываю даже зубную боль.
Я смотрю на него в ужасе, даже не в состоянии вздохнуть. Он хочет заставить меня принять самое унизительное положение! Я в попыхах втягиваю густой, влажный воздух, который со свистом выходит через стиснутые зубы.
— Нет, — я облизываю губы. — Пожалуйста.
Он не отводит взгляда от моего языка.
— Я не привык повторять, — отстраненно говорит он.
У меня скручивает живот от страха, но я заставляю себя не реагировать на это. Я не доставлю ему такого удовольствия. Это тяжелое испытание, но я одержу победу. Я знаю, что он делает — он показывает условия нашего соглашения. Никакой нежности, доброты... даже не какого-то простого жеста внимания, всего лишь секс. Именно такой обезличенный секс у мужчин с проститутками. Сделка между двумя не знающими друг друга людьми. Тогда он принял меня за проститутку, и именно тогда и определил наши отношения, с тех пор он относиться ко мне, как будто я и есть проститутка.
— Пошел ты, — шепчу я, хотя чувствую выступивший пот на спине.
Его глаза сверкают, как лед в морозное утро.
Я смотрю в его холодные, немигающие глаза и странное ощущение непобедимости появляется во мне. Я чувствую себя Клеопатрой или Далилой. Искусительницей, полной ярости и похоти. Тогда тоже мужчины думали, что они единственные обладают властью, но они не знали всего. Я покажу ему. Я покажу ему, что могу быть обнаженной, но гордой и свирепой, даже в такой влажной жаре. Воздух между нами становится густым, наполненный конденсатом. Последние минуты перед битвой.